Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Банковское дело и валюта, текстильная промышленность, добыча полезных ископаемых, железнодорожное строительство, судоходство — у всех этих отраслей имелось много общего. Во-первых, развивались они медленно. К концу столетия оказались заложены надежные основы (но только основы) промышленной экономики. Кому-то может показаться, что индустриализация Японии произошла в одночасье, однако это не так.
Во-вторых, роль правительства в планировании, финансировании и деятельности ранних предприятий, вероятно, была решающей для успеха индустриализации. В период Мэйдзи возникла устойчивая тесная связь между бюрократией и современным бизнесом, во многих отношениях предвосхитившая тенденции XX века в других промышленно развитых странах и в то же время несущая на себе вполне отчетливый отпечаток коммерческой взаимосвязи старого самурая-бюрократа и торговца из призамкового города[148]. Тем не менее лидеры реставрации Мэйдзи никогда не планировали переводить промышленность в собственность государства. Его участие власти рассматривали только как временную меру для ускорения развития частных предприятий. По возможности (и, не исключено, в некоторых случаях раньше, чем это было бы сделано, окажись у них в распоряжении больше наличных денег), они передавали заводы, шахты и даже муниципальные образования, такие как кайтакуси, в частные руки.
В-третьих, новые отрасли промышленности, будь то государственные или частные, долгие годы не окупались. Им необходима была основательная поддержка фондов, собранных из традиционного или сельскохозяйственного сектора экономики, от которого уже непосредственно зависели 80 % населения. Споры о том, насколько действительно выросло производство в сельской местности, идут до сих пор. Можно утверждать, что в любом случае, даже несмотря на обвал рынка крупных традиционных товарных культур (хлопок, красильные растения и производство растительного масла), общего объема производства в период Мэйдзи хватало для оплаты развиия новых отраслей промышленности, а также обеспечения людей в городах и деревнях продуктами и предметами первой необходимости. Кроме того, хотя численность населения увеличилась приблизительно с 30 000 000 человек в 1868 году до примерно 50 000 000 в 1912-м, уровень жизни тоже повышался, пусть медленно и неравномерно.
Напомним, что земельные наделы, как и раньше, оставались небольшими, а средства механизации практически отсутствовали, поэтому в сельском хозяйстве по-прежнему преобладал тяжелый ручной труд. Учитывая потребности обрабатывающей промышленности, правительство вряд ли могло бы улучшить ситуацию, если бы перенаправляло крупные суммы в сырьевую отрасль в виде субсидий или организовывало дорогостоящие исследовательские станции. И тем не менее везде, вплоть до уровня префектур, были созданы надлежащим образом укомплектованные сельскохозяйственные организации. Распространяя с их помощью относительно недорогие средства улучшения производства, правительство пыталось помочь крестьянам, в целом эффективно[149]. Жители деревень обрабатывали больше земли, покупали более эффективные импортные удобрения, сажали рис по прямой линии, чтобы облегчить культивацию, и выбирали лучшие сорта семян. Рост предпринимательства влиял главным образом на разнообразие другой продукции, кроме риса, а также расширял сферу деятельности местного предпринимательства, в том числе банковского дела, страхования и локального железнодорожного строительства. На примере рыболовного промысла и лесного хозяйства можно было убедиться в аналогичной способности к расширению. Во всем этом без труда прослеживается неизменно важная роль традиционной деревенской элиты — крупных земледельцев и сельских торговцев.
Отклик населения на общее развитие экономики наблюдался и в обрабатывающей промышленности эпохи Мэйдзи. Медный король Фурукава Итибээ был не единственным успешным предпринимателем своего времени. К новой промышленной и деловой элите принадлежали также Ивасаки Ятаро (1834–1885) и Сибусава Эйити (1840–1931). Первый, самурай из Тосы, практически самостоятельно основал компанию Mitsubishi, и его детищу было суждено вырасти в одну из крупнейших мировых корпораций. Второй, сын крестьянина, имел талант к банковскому делу и ввел в Японии современные методы ведения бизнеса, включая акционерные предприятия. Сибусава в основном давал рекомендации и советы, и большинство его должностей были консультативными или почетными. Ивасаки, наоборот, отличался особой властностью: он кичился победами над конкурентами и держал Mitsubishi под своим бдительным контролем. Карьера обоих помогла сделать большое предпринимательство респектабельным, показав, что оно может приносить пользу государству. Кроме того, они были похожи и тем, что сочетали новые методы, появившиеся после дипломатического «разблокирования» Японии, с подчеркнутой приверженностью традиционной этике: у Ивасаки с самурайским стремлением к личной славе и самоотверженным исполнением поставленной задачи, у Сибусавы с конфуцианской заботой о том, чтобы личное обогащение укрепляло общее благосостояние, а не противоречило ему.
Безусловно, в конечном счете современная Япония стала творением рук не только политиков и магнатов. Простые люди закончили то, что начали их правительство и другие лидеры; многочисленные мелкие нововведения, предпринятые отдельными гражданами, помогли материально продвинуть общество в новую эпоху. На это обратил внимание профессор Локвуд, предположив, что местные поэтапные улучшения были не менее важны для национального развития, чем крупномасштабные проекты[150].
Внутренняя политика и переход к конституционному правлению
В политике, как и в экономике, эпоха Мэйдзи характеризовалась открытостью, готовностью к экспериментам и нововведениям, а также множеством возможностей, открывшихся перед одаренными и энергичными людьми. Японцы уже познакомились с технологиями и основными идеями западной цивилизации, к которой их так сильно влекло, но им еще предстояло узнать, каким образом все это можно встроить в незападное общество. Их страна стала первой, пытавшейся осуществить подобную модернизацию, и у них не было готовых лекал, кроме, возможно, изрядно потускневших воспоминаний о далеких реформах Тайка. С этой точки зрения ассимиляция западных порядков была процессом в равной степени творческим и подражательным.
Торжественное введение конституционной формы правления в 1889 году является и яркой иллюстрацией этого процесса, и главной темой политической истории после первоначальных беспорядков, сопровождавших реставрацию Мэйдзи. Создавая национальный парламент и независимые судебные органы, руководство страны фактически согласилось поделиться с ними своей неограниченной доселе властью. Отныне в суде оно должно было прислушиваться к профессиональным судьям, не вмешиваясь в их решения, а в области законодательства — завоевывать одобрение парламентариев, которые занимали свое положение благодаря высокому происхождению или общественному выбору. И, что труднее всего, ему приходилось принимать в расчет деятельность и взгляды политических партий, уже сформировавшихся в преддверии событий 1889 года.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
