Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
– Обождет твой Петрович, – невозмутимо прохрюкал в ответ динамик. – Чай, второй раз не помрет!
Сливоносый захохотал, будто услышал веселую шутку. В двери лифта начали колотить снаружи:
– Открывай, сука, у меня ласты не казенные по лестницам шлындрать!
– Да пошел ты на хрен босиком! – немедленно отозвался сливоносый, и все надолго замолчали, включая покойника.
Свет моргнул, потом снова погас и, наконец, зажегся окончательно. Сливоносый стоял в углу и мочился на стенку кабины.
– Извиняйте, барышня, – заржал он, подтягивая штаны. – Держать в себе вредно.
Двери открылись, и неприкаянного Петровича подхватили у Артема двое ожидавших внизу мужиков. Сливоносый и его молчаливый напарник пристроились в головах гроба, но не удержали изголовье. Покойник выскользнул из домовины и ударился затылком о заплеванный кафель подъезда. И тут же из его носа и ушей хлынули полчища мух! Настя пронзительно завизжала. Дюжина мерзких созданий облепила ее лицо. Артем поскорее вдавил оплавленную кнопку родного этажа. У него не было никакого желания досматривать эпопею с покойником до конца. Он чувствовал, что ничего хорошего не увидит.
Ему почему-то вспомнилась ходившая среди следователей байка о том, как работает «Штази» – восточногерманское КГБ. Говорят, немецкие товарищи изобрели свой оригинальный способ борьбы с диссидентами. Они нарочно подстраивают в жизни подопытного ряд необъяснимых происшествий, странных и страшных случайностей, пока тот просто-напросто не сходит с ума. Тогда диссидента на вполне законных основаниях окунают в психушку, и на его правозащитной деятельности, разумеется, ставится жирный крест. Конечно, Казарин уже не раз задумывался: зачем ему показывают все те непонятные и жуткие вещи, которые начали происходить с ним со дня убийства девочки? Может, кто-то хочет, чтобы Артем отказался от расследования, оформив очередной «висяк»? Но кто?
В лифте гнусно воняло мочой и перегаром. В коридоре оказалось не лучше. Разило какой-то тухлятиной. И повсюду – повсюду! – кружились жирные мухи. Похоже, у соседей что-то испортилось, решил Артем. Он поскорей нашарил ключи под ковриком, расстеленным перед дверью, и отомкнул немудрящий замок, который мог бы открыть даже младенец собственной пипиркой. Никаких ценностей, кроме допотопного телевизора КВН с тусклой, заполненной водой линзой, в Казаринской однушке отродясь не водилось, и на мало-мальски приличный запорный механизм тратиться не имело смысла.
Из отворенной квартиры пахнуло непереносимым смрадом. В прихожей прямо возле порога лежала отрезанная собачья голова, вокруг которой жужжали ленивые, полудохлые осенние навозницы. Между ушами была прилеплена окровавленная бумажка в клеточку с крупной надписью химическим карандашом: «АРТЕМ».
Глава 18
Академик Капица и оборотни
Главный герой познаёт радости домашнего уюта, получает научное обоснование метаморфозы человека в зверя и спешит поскорее раскрыть преступление века.
Влажный блеск наших глаз…Все соседи просто ненавидят нас.А нам на них наплевать.У тебя есть я, а у меня – диван-кровать.Платина платья, штанов свинец,Душат только тех, кто не рискует дышать.А нам так легко. Мы наконецСбросили все то, что нам могло мешать.Остаемся одни. Поспешно гасим огниИ никогда не скучаем.И пусть сосед извинитЗа то, что всю ночь звенитЛожечка в чашке чая[63].
Их жизнь отныне напоминала песенку, которую пел парень со смешным деревенским выговором в магнитофоне Насти – единственном ее достоянии. Она оказалась на редкость хорошей хозяйкой. Холостяцкая берлога Артема, где из мебели были лишь… нет, не диван-кровать, откуда такая роскошь! Скрипучая койка с панцирной сеткой и старая прожженная тумбочка. А из яств – килька в томате на дверце ржавого трясучего холодильника «Смоленск». С появлением девушки эта нора закоренелого холостяка не то чтобы преобразилась, а просто превратилась из временного пристанища в нормальное жилье.
За окном – снег и тишь.Мы можем заняться любовьюНа одной из белых крыш.А если встать в полный рост,То можно это сделать на одной из звезд.Наверное, зря мы забываем вкус слез.Но небо пахнет запахом твоих волос…
Придя в родную общагу, в которую пристроил ее Козлюк, Настя обнаружила, что все ее немногочисленные пожитки, включая магнитофон, выброшены в коридор. Козлюк и здесь постарался. То, что не сперли «маг», было просто чудом. Идти девушке было некуда. Так Настя и оказалась у Артема – единственного близкого для нее теперь человека. Ставшего близким за сутки с небольшим блужданий в катакомбах города.
На кухне уютно позвякивала посуда, и оттуда доносился такой одурительный запах борща, что у Казарина началось активное слюноотделение, как у собаки Павлова. И это в доме, где самым сложносочиненным блюдом всегда считались макароны по-флотски! Правда, для создания кулинарного шедевра Казарину пришлось побороть свою лень и съездить на рынок за продуктами, отвалив барыгам немалую часть скромной зарплаты за дефицитное в СССР мясо.
Артем щелкнул клавишей «мага» и воткнул в розетку вилку от телика, который казался рядом с ультрасовременным японским кассетником чуть ли не ровесником динозавров – он не любил музыку. В «ящике» показывали последние известия.
– Канифоль производства дважды краснознаменной лесопилки номер пять удостоена медали «Трудовые успехи» за повышенную чистоту и прозрачность! – со слезой радости в голосе провозгласил благообразный диктор Кириллов.
– А рядом с дважды краснознаменной лесопилкой, в коровнике номер десять, производится навоз высшего сорта, награжденный орденом Трудового Красного Знамени за повышенную густоту и вонючесть, – сказал Артем вошедшей Насте. – Навоз-лауреат, навоз-кавалер!
– Опять ты за свое, Казарин, – по-свойски отмахнулась от него девушка, ставя перед ним на хлипкий табурет тарелку наваристого, вкусного даже на вид борща и корзиночку с хлебом.
– Нет, мне обидно за трудягу-навоз! – не унимался Артем, набивая рот царским яством. – Он что, меньше заслужил такой чести? Между прочим, в народном хозяйстве он играет куда более видную роль, чем какая-то классово чуждая нам канифоль, которая только и годится, чтобы разные там безродные космополиты, страшно далекие от народа, на скрыпках пфыцкали всякий сумбур вместо музыки! В общем, ответственные товаристчи с лесопилки явно проявили политическую близорукость, граничащую с форменным вредительством в особо циничной форме, выраженную в издевательском отношении к заслугам потомственного труженика товарища Навоза. Расстрел строгого режима! Где там мой именной «маузер»? Ты уже смазала его кровушкой врагов народа, чтобы не ржавел?
Настя лишь отмахивалась – она, похоже, вообще слабо понимала ехидные антисоветские каламбуры Казарина.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
