Затем, внезапно, глаза Валерии широко раскрылись:
— Так ведь Андрей не знает, что ты здесь. То-то он удивится! Не говоря уже о Кате... ах, я ведь тебе не сказала. Он женат, и у нас есть внук, маленький Авраам, и еще один на подходе...
Валерия задыхалась от волнения, и все же продолжала сбивчиво тараторить:
— Они должны вот-вот вернуться домой. Так что я возьмусь готовить обед, что-нибудь особенное, по такому случаю. Ах, Сергей, ты уж прости меня — я не дала тебе и рта открыть. Ты должен мне все рассказать. Не сейчас, когда мы все соберемся вместе. Знаешь, а ведь и мне есть чем тебя удивить, — окликнула она его уже из кухни.
Когда Андрей вернулся со своей семьей и увидел Сергея, он не удержался от радостных восклицаний, заключив его в братские объятия. Он тоже сильно изменился за эти годы. Сергей догадался, что не последняя причина этих изменений
— Катя, строгого вида черноволосая женщина с округлившимся животом, ждавшая второго ребенка. Андрей представил их друг другу, а затем Катя отнесла Авраама в другую комнату, чтобы перепеленать, дав возможность бабушке закончить с ужином, а мужчинам — поговорить о своем.
Андрей стал рассказывать Сергею отом, что ему уже не раз доводилось бывать и Персии и что он начал успешную торговлю персидскими коврами.
— Но ничего этого не было бы, если б не твои... Ну да мы поговорим об этом потом.
За обедом Андрей сказал Сергею:
— Тебя так долго не было, так что ты, возможно, не знаешь — при царе Николае погромы продолжаются. А вокруг царит страшная нищета и всеобщее недовольство. Сейчас золотой век для тех, у кого есть золото, но бедные начинают все более открыто проявлять недовольство, и теперь что ни разговор — то все о революции. Можно только представить, какая судьба ждет тех, кто сейчас так спокойно и уютно живет здесь, в Петербурге.
— Тем более есть смысл тебе подумать о том, чтобы эмигрировать со мной в Америку.
Валерия взяла ладонь Сергея в свою и сказала:
— В этом мое мнение не изменилось. Слишком многое меня связывает с землей, на которой я родилась, где похоронены мои муж и дочь.
После этих слов в комнате воцарилась тишина. Сергей подумал, что сейчас самое время ему спросить:
— Я должен, наверное, показать вам, где могила дочери?
— Да, давно нора, — со вздохом сказала Валерия. — После стольких лет...
Когда тарелки опустели, Валерия села и сказала:
— А теперь, Сергей, твой черед рассказывать — обо всем, что произошло с тобой после нашего такого печального прощания.
Но как можно было вместить целые годы, вместить страсть, ненависть и прошение в несколько слов, сказанных после обеда? Сергей, как мог, постарался поведать им о том, как он дал клятву отомстить за смерть жены, и обо всех годах, посвященных поиску и подготовке, что закончились на острове Валаам, но тут вмешалась Валерия...
— Ах, Сергей! Ты должен простить меня... Во всей этой суматохе... ведь тебя ждет письмо с Валаама. Мы получили его полгода назад, и я храню его. Как знала, что ты вернешься к нам... Сейчас принесу!
Валерия бросилась в свою комнату, затем вернулась и подала ему конверт. Он открыл его и прочитал:
Милостивый государь Сергей Сергеевич, молюсь, чтобы это письмо нашло вас по тому адресу, который вы оставили у отца Серафима. Он хотел, чтобы вы знали, что он ушел из этой жизни прошлым декабрем, тихо и в мире с Господом. Думаю, вам будет важно узнать, что до последних дней он вспоминал o вас с особенной теплотой.
Иеромонах Евгений, Валаамский монастырь
Значит, на Валаам он теперь не поедет.
Глубоко вдохнув, он молча попрощался со своим духовным отцом, другом и наставником. Пусть земля будет тебе пухом, Серафим, мысленно произнес он. Я — лишь песчинка из того множества, которое ты привел ко спасению.
Он решил, что у него еще будет возможность в уединении вспомнить то время, что он провел вместе со своим старым мастером. Пока же он, подняв глаза от письма, сказал только:
— Добрый друг отошел в мир иной.
Андрей, молча кивнув головой в ответ, вдруг спросил:
— А каковы твои планы на будущее?
— Оставайся у нас, — тут же вмешалась Валерия. — Мы можем освободить для тебя комнату...
Сергей улыбнулся,
— Ну разве что ненадолго, мама. Насчет Америки мои планы не поменялись. Так что мне нужно искать работу, что- бы отложить на дорогу...
— В этом-то как раз нет необходимости, — ответил Андрей с широкой улыбкой. — Извини меня, я на минутку отлучусь...
Он вышел в свою комнату и, вернувшись, положил на стол перед Сергеем три бриллианта со словами:
— Этого тебе с лихвой хватит и на билет, и не только... но не подумай, что мы тебя торопим с отъездом!
Сергей взглянул на сияющие драгоценные камни.
— Андрей... они, должно быть, стоят целое состояние... Я их просто не могу взять...
Андрей засмеялся, Катя восхищенно улыбнулась, а Валерия только возбужденно всплеснула руками. Склонившись к нему, она сказала:
— Сергей, эти камни не принадлежат Андрею. Они твои.
— То есть? Что-то я вас не пойму.
— Они были в часах, — сказала она так, словно это объясняло все. Но удивленное выражение на Сергеевом лице заставило и ее тоже возбужденно засмеяться. Затем, уже серьезно, она объяснила:
— В тот ужасный день... после того, как я тебя прогнала… Гершлевы часы упали с камина и разбились. Но я была в таком состоянии, что ничего не заметила.
Тут вмешался Андрей:
— Когда я пришел домой и увидел, что повсюду валяются детали от часов, то решил, что у нас побывали грабители. Я бросился к матери в комнату, увидел ее, и тогда уже узнал, что у вас произошло.
Только потом я вернулся в прихожую, чтобы убрать там все. Вот тогда-то я и нашел их: на полу, вперемешку со всякими шестеренками, были драгоценные камни, разных размеров и цветов. Я собрал их в чашечку и поставил на буфете. То есть я понимал, конечно, что они стоят огромных денег, но никто из нас даже помыслить не мог, сколько именно.
Сергей понемногу начал понимать, о чем речь:
— Значит, мой дед спрятал бриллианты... внутри часов?
Андрей кивнул.
— Именно так. Двадцать четыре камня, если точно. Никто не проронил ни слова, пока Сергей впитывал сказанное. В мыслях он вернулся к тому времени, когда впервые нашел часы и прочитал записку. Там ведь было сказано, вспомнил он, что подлинное сокровище внутри. Сергей улыбнулся, представив, с каким удовольствием дедуля Гершль,должно быть, писал эти слова, смакуя их двойной смысл.
Словно издалека до него донеслись слова Андрея:
