Что касается ритма одеваний и раздеваний, то он головокружителен. Представьте себе десяток хорошеньких девушек в трусиках и бюстгальтерах в руках костюмерш, модисток, которые за секунду, согласно тщательно разработанному плану, подбирают к каждому платью шляпку, а хозяин внезапно сдергивает клипсу, добавляет браслет. Надо иметь на плечах голову крепче, чем у Фреголи[269], чтобы выныривать из этого конвейера и успевать поддерживать легкомысленный разговор, как на приеме у герцогини Виндзорской[270]. И тут же возвращаться, чтобы выдержать стоны меховщика, чья звездная модель еще не готова, чтобы дождаться, пока найдут сенсационный зонтик, предназначенный для вас, или муфту, еще не показанную в салоне.
Нервное возбуждение становится колдовским, действует как наркотик, и вскоре каждая манекенщица считает себя Гретой Гарбо под снисходительным взглядом «премьерш», более скромных и все понимающих, дошедших до полного изнеможения, буквально отупевших после двух месяцев каторги, предшествующей великому дню. Этот странный прилив нервозности, раздраженного тщеславия есть не только проявление жалкой гордыни, но и участие в коллективном действии. Это круто замешенное человеческое тесто, эти существа со сверхчувствительной кожей объединились в едином порыве: после долгих месяцев непрерывной работы, когда дни не отличаются от ночей, в конце туннеля начинает брезжить свет, и каждый готов урвать свою долю радости. Такие возвышающие мгновения сглаживают тяготы пережитых трудов.
Ансамбль от Бальмена, 1954. Фото Вилли Майвальда
Уже объявляют свадебное платье, гвоздь церемонии. Разговоры, шарканье стульев, аплодисменты дают сигнал к отдыху. Разрядка наступает настолько внезапно, что бедная белая куколка с трудом борется с напором энтузиастов, которые буквально несут приглашенных к… буфету! Настал момент продлить несколько самых приятных минут дня.
Хозяин на грани нервного истощения, вымотанный бдениями и напряжением последних дней, внезапно находит чудесный источник энергии, заряжающий его от нуля до бесконечности, и с горящими глазами бросается к нам:
– Спасибо, мои ангелочки, вы были прекрасны, как никогда! Вот ты, я тебя видел, ты несла черное меховое манто, как королева. А ты, дорогуша, тащила норковую накидку по полу, как тряпку! Божественно! Ты была божественна!
Он нас целует, прижимает к сердцу, смеется, говорит, плачет, да, плачет настоящими слезами признательности.
– Месье, вы видели, как они аплодировали моему розовому платью. А вам оно так не нравилось!
– Замолчи, ведьма! Они аплодировали тебе. А платье просто чудовищно!
Чувствую, что на двух страницах истрачу весь запас восклицаний, но как иначе передать эти драгоценные минуты, когда каждый чувствует, что поднялся выше самого себя. До такой степени, что в эти благословенные четверть часа из нашего мира исчезает все, что не «мы». Хозяин едва сдерживает эмоции, его веки покраснели, но он несет подносы с бокалами шампанского. Прекрасное настроение поднимается, как щиплющая ноздри пена. За успех!
Передышка длится недолго. Через секунду шеф отдела рекламы опускает нас на землю:
– Глория, одевайтесь: съемки у Х. через полчаса. Софи, Vogue заберет вас через десять минут. Фредди, l’Art et la Mode ждет вас вместе с моделью Х. Патрисия, Harper’s Bazaar внизу ради модели Z. Съемки снаружи. И не забудьте все, в два часа общая фотография перед показом коллекции. В три часа – телевидение. Прошу вас обратить особое внимание на макияж – обязательно легкий. А главное, уберите черные тени вокруг глаз.
И мы снова бежим, гончие, пустившиеся в новый марафон. Усталость? Улетела! Вместо нее безграничное возбуждение, которое отбрасывает все, что не входит в тиранию расписания. Никто не помнит о звонке будильника в 6.30, никто не думает о днях позирования, о ночах репетиций. Забыто ежедневное рабство, давившее на нас целых два месяца, обеды, похожие на скомканный четвертьчасовой ужин. В такие дни часто приходится довольствоваться обычными бутербродами, проглоченными между двумя примерками. Прекрасные бутерброды с камамбером, залитые красным вином, появляются в студии к 7 часам вечера! Целая гора бутербродов.
А где же наша частная жизнь во всей этой истории? Наша частная жизнь? Пфф! Ничего общего с модой. Устранена, расщеплена на атомы, принесена в жертву святейшей из богинь – Коллекции.
Полагаю, нашим выдающимся достижением в эти лихорадочные дни можно назвать то, что мы красивы и в полной форме уже в 10.30 утра. Признайтесь, это невозможное время, чтобы обрести живой взгляд, нервную походку и быстрые движения. Всем известно, женщины прекрасны вечером. Со мной все просто: чтобы быть яркой в 10.30, мне надо встать в 6.30. Вот такие дела! А ведь примерки накануне продолжались до двух-трех часов ночи. И легко себе представить жалкое состояние бедняг, какими мы становимся дважды в год: распухшие щиколотки, больная поясница, красные от недосыпа глаза и неприятное предчувствие, что нервный припадок может начаться от любого прикосновения.
Эти детали остаются незамеченными для глаз маленького кудахчущего мирка, восседающего на позолоченных стульях салона, и даже мы забываем о нем, особенно когда мрачное настроение хозяина прорывается наружу. И только то, что он называет излучением, придает ему веры. Ну что ж! Будем лучиться! Для этого нужно лишь поскрести по донышку ящиков с нашей энергией и дать вспыхнуть искорке святого огня, который в нужное мгновение преображает самых посредственных участников шоу.
Одновременно с мыслью поддержать высокую репутацию моды нас питает надежда – перспектива заработать за несколько недель некую сумму денег, позволившую прожить ближайшие полгода. Еще одна причина вкалывать по восемнадцать часов в сутки. Кстати, вот и начало вознаграждения: как красивый корабль, чья корма пузырится пеной шампанского, наша коллекция спущена на воду. Доброго плавания! Старт дан! Господа-чудовища прессы реагировали более чем благосклонно на утренний показ, раздавая дифирамбы во всей колонке. Радио кричит о чуде. Истинный триумф!
События развиваются прекрасно и для меня. Ежедневник встреч полон приглашениями, как бальная записная книжка богатой наследницы. Уже с сегодняшнего дня я на ближайшие две недели закрываю двери своего кабинета. Телефон истерично звонит и заставляет утром, как в любой из этих пиковых периодов, принимать ванну в три этапа. Тем лучше! Мои кассовые сборы на высоте. Если верить коридорным сплетням, я не одинока в сборе гонораров.
