Когда Саладин вошел в большие ворота Акры, одна бедная христианка, у которой отобрали сына, бросилась к ногам султана и стала жаловаться на то, что вооруженные люди забрали ее дитя. Властитель придержал лошадь и выслушал жалобу женщины; затем поставил ногу на шею животного и сказал эмирам, что не сдвинется с этого места и даже не войдет в завоеванный город, пока не найдут сына этой женщины; эмиры, которые его окружали, исполнили его повеление, и ребенок был возвращен матери на глазах победителя.
Деяния киприотов Битва при Хаттине была больше, чем просто военным поражением: это был окончательный крах западной колонизации. Предводители франков одним рискованным шагом уничтожили все результаты мудрой и настойчивой политики. Несчастье было непоправимо еще и потому, что на христианской территории не оставалось ни единого защитника, способного противостоять мусульманскому нашествию: «Чтобы собрать армию в тысячу двести рыцарей и примерно двадцать тысяч пехотинцев, которые отправились сражаться к Хаттину, пришлось созвать гарнизоны всех крепостей, и последние в большинстве своем оказались не в состоянии сопротивляться, когда на них напали войска Саладина» (К. Кохер).
Армия-победительница стала наступать на цитадель, с осады которой и началась эпопея, завершившаяся катастрофой при Хаттине. Узнав о поражении, графиня Триполи предложила Саладину сдать крепость. Последний, радуясь, что ему удалось сэкономить время, позволил ей капитулировать на неожиданных условиях: «Она вышла вместе со своим имуществом, экипажами, слугами — как мужчинами, так и женщинами, — а затем, целая и невредимая, сохранив все, чем владела и обладала, направилась в Триполи» (Книга двух садов). С этого дня все стали ждать, что мусульманская армия пойдет к Иерусалиму, мистической цели, о которой говорили предсказатели и пропагандисты джихада. Паника охватила жителей города; съестные припасы подходили к концу, для обороны не хватало людей, к тому же беженцы — женщины, дети и старики — печальными толпами потянулись в город. Чтобы их прокормить, можно было рассчитывать лишь на поспешно собранные стада, принадлежащие городу и небольшим соседним поселениям; но это была всего лишь ничтожная отсрочка перед лицом все продолжавшего прибывать потока беженцев. Эти испуганные люди, христиане Иудеи и Самарии, решили найти убежище за стенами Святого города. Они тоже верили в мистическую роль Иерусалима, первой ступени, с которой начнется воплощение на земле царствия Троицы. Отсутствие защитников мало их заботило: достаточно было и стен, поскольку Христос отправит сонмы ангелов, чтобы защитить «Его народ», укрывающийся в «Его» святом городе. Самые сознательные горожане уже искали «военачальника», которому можно было поручить оборону, когда очень кстати появился один барон, уцелевший в битве при Хаттине, поскольку участвовал в безнадежной атаке графа Триполи. Бальян II д'Ибелен прибыл в Иерусалим, чтобы увезти в безопасное место свою супругу, королеву Марию Комнину, вдову короля Амори. Барону не удалось уехать, потому что жители города, не сговариваясь, выбрали его повелителем города, и каждый спешил принести ему феодальный оммаж. Итак, битва при Хаттине свела на нет все права и привилегии Гвидо де Лузиньяна: стремясь к независимости, он потерял королевство. В Иерусалиме никто не смел даже вспоминать о существовании этого опорочившего себя короля, а его супругу, капризную королеву Сибиллу, по-прежнему живущую во дворце в центре города, даже не стали спрашивать мнения по поводу избрания Бальяна II д'Ибелена!
Для защиты города в распоряжении сеньора д'Ибелена было всего лишь… два рыцаря! Дабы укрепить свое смехотворное войско, он посвятил в рыцари не только всех сыновей крестоносцев, которым исполнилось пятнадцать лет, но и большое число горожан. А чтобы наполнить окончательно опустевшую казну, Бальян II д'Ибелен приказал расплавить серебряные украшения из храма Гроба Господня; из этого серебра были отчеканены монеты, которые пошли на снаряжение для его неподготовленных войск.
В это время Саладин двигался к Акре. Он рассчитывал отрезать франков Сиро-Палестины от их основных портов, куда могло прибыть ожидаемое подкрепление с Запада. Акра со своей внушительной оборонительной системой была способна долго выдерживать натиск, что как раз дало бы время подойти подкреплению, но мужество оставило его: у потомка графов Эдесских, который, как мы уже видели, овладел городом, уже не было прежней энергии первопроходца и завоевателя, что сопутствовала воинам первого крестового похода. С появлением мусульманского отряда Жослен III де Куртене договорился о капитуляции, и войска вступили в город 9 июля 1187 г. «Султан даровал им жизнь и позволил выбирать — оставаться в городе или же покинуть его; тем, кто готовился к тому, что их самих убьют, а жен и детей уведут в рабство, обещали сохранить и жизнь и все имущество. Тем, кто пожелал уйти, было дано несколько дней, и они воспользовались этой отсрочкой. Затем ворота города открылись, чтобы впустить стражников, и тогда все бедняки, занявшие город, смогли разбогатеть, так как жители в страхе и беспорядке бежали, бросив все, чем владели в своих домах, убежденные, что спасая жизнь, они сохраняют самое главное. После того, как армия вошла внутрь, каждый солдат смог поставить свое копье возле дома и пустить на выпас свое стадо [т. е. стать хозяином жилища]. Мы овладели всеми домами, покинутыми прежними владельцами и всем, что в них находилось» (Книга двух садов).
