В другом случае он «нестандартно» повел себя за обедом у Екатерины II. Когда она предложила тост за здоровье честных людей, все подобострастно поддержали императрицу. Все, кроме графа. На вопрос Екатерины, почему он так недоброжелателен к честным людям, Разумовский, знавший алчность и корыстолюбие многих из сидевших за столом, отвечал: «Боюсь, мор будет».
Граф Кирилл Григорьевич оставил большое потомство — одиннадцать детей и всем дал прекрасное образование. Двое из шести его сыновей стали гордостью российской науки: Григорий Кириллович — ученый-минералог и Алексей Кириллович — ботаник, прозванный русским Линнеем. Министр народного просвещения при Александре I, попечитель Московского университета, Алексей Кириллович лично участвовал в учреждении знаменитого Царскосельского лицея, в чем выразилась еще одна заслуга фамилии Разумовских перед Отечеством.
Князь Аникита Иванович Репнин (1668–1726)
Корволант русских войск настиг 16-тысячный корпус генерала Левенгаупта 28 сентября 1708 г. у деревни Лесной. Шведов оказалось больше, и Петр I был крайне озабочен. Когда он проходил вдоль воинского строя, осмелился подать голос — неслыханное дело — рядовой солдат:
— Государь, изволь дать повеление, чтобы находящиеся за регулярной пехотой казаки и калмыки кололи всех, кто станет пятиться.
— Товарищ, — как свидетельствует предание, отвечал на это царь, — я от тебя первого слышу такой совет и чувствую, что мы не проиграем баталии.
И в самом деле: победа предпочла в тот день русских. От корпуса Левенгаупта осталось не более 6–7 тысяч деморализованных солдат. «Сия… победа, — радостно писал Петр, — может первая назваться, понеже над регулярным войском никогда такой не бывало…» Не забыл он и солдата, подавшего ему перед сражением мужественный совет. Тем более что был то не обычный солдат, а генерал Аникита Репнин, незадолго до этого разжалованный за поражение у села Головчина 3 июля.
Тогда под ударами неприятеля, двигавшегося в направлении Смоленска, дивизия Репнина отступила, оставив шведам десять пушек. Генерал был отдан под суд. Об этих событиях историк Д.Н. Бантыш-Каменский писал, что Репнин «пострадал в 1708 г. невинно, по оговору Меншикова, ибо при Головчине дивизия его, на которую внезапно напал Карл XII, была ослаблена разными откомандировками отрядов; Репнин не получил никакого подкрепления от своих и со всем тем, остановя бежавших, защищался отчаянно, нанес чувствительный вред шведам»[127]. Тем не менее, приговор, вынесенный опять-таки под председательством Меншикова, гласил: провинившийся «достоин быть жития лишен».
Личная храбрость, проявленная Аникитой Ивановичем на поле боя, побудила царя к снисхождению: казнь заменили разжалованием в солдаты и возмещением стоимости потерянных пушек и обозов из собственных средств. Вскоре отличившийся при Лесной (и не только своевременным советом) Репнин был восстановлен в чине и должности (см. очерк о М.М. Голицыне).
Историк Н.И. Павленко не без оснований называет Репнина военачальником второго эшелона. И в самом деле, за ним не числились такие громкие самостоятельные победы, какими могли похвастаться А.Д. Меншиков или Б.П. Шереметев. Человек лично храбрый, он на протяжении многих лет честно правил службу, став в строй еще в 1685 г. при учреждении молодым Петром I потешной роты. Потомок легендарного Рюрика, он был стольником и неразлучным товарищем царя. Уже в 1698 г. стал генералом. Ходил с Петром под Азов, воевал в Лифляндии, участвовал во взятии шведских крепостей Нотебург (1702) и Ниеншанц (1703).
Под Нарвой 8 июня 1704 г. при активном участии Репнина русские подтвердили великое значение военной хитрости. Узнав о приближении к крепости отряда Шлиппенбаха, они, переодев два полка в шведские мундиры, устроили между собой мнимое сражение. Отряд под предводительством Меншикова и Репнина напал на «противника», которым командовал сам Петр. Комендант Нарвы Горн выслал на помощь «своим» немалые силы, чтобы они ударили по противнику с тыла. Выманенные из крепости шведы пали жертвой остроумной придумки русских. Через два месяца Нарва была взята.
Аникита Иванович в сражениях проявлял храбрость, настойчивость и разум, был «отважен без задору, но готовым, если надо для великого дела, и умереть, не пятясь».
Из-под Нарвы 10-тысячный корпус Репнина был отправлен царем к польской границе на помощь королю Августу II. Но чтобы не таскать для этого, не слишком надежного союзника, каштаны из огня в одиночку, полководцу предписывалось руководствоваться следующими указаниями: «Первое, чтобы не зело далеко зайтить, второе, что если захочет король дать генеральный бой со всем войском шведским, на то не поступай и скажи, что именно того делать тебе не велено».
В сентябре 1705 г. армия (25 тысяч русских, в основном пехотинцев, и 10 тысяч союзников — саксонцев, главным образом конница), переданная Петром под начало Августу II, расположилась на зимних квартирах в Гродно. А в декабре Карл XII выдвинул сюда 20 тысяч человек отборного войска. Он надеялся принудить русских выйти из лагеря и принять бой в чистом поле, что почти наверняка означало их поражение. В середине января шведы установили блокаду Гродно. Ситуацию резко обострил уход короля Августа, забравшего с собой не только всех саксонцев, но и четыре русских драгунских полка. Из-за отсутствия конницы невозможно было проводить фуражировок, гарнизон охватили жестокие лишения — голод, болезни, от которых за зиму погибли около 8 тысяч человек.
Формально командование армией было возложено на генерал-фельдмаршала-лейтенанта Г. Огильви, принятого на русскую службу. Но фактически его осуществлял генерал Репнин.
Тогда-то и проявились трезвый разум Аникиты Ивановича вкупе со стойкостью. Получив приказ Петра I любой ценой продержаться до весны, а после вскрытия Немана скрытно перейти на левый берег и отступить на Брест, он 75 дней готовил войска к спасительному маневру. Усыпив бдительность шведов, Репнин, пользуясь отдаленностью шведских линий, 30 марта организовал скрытную переправу войск через Неман, после чего сжег за собой мост. Быстрыми маршами русские отошли за болота к Бресту. При этом они эвакуировали не только всех раненых и больных, но и не оставили врагу ни артиллерии, ни обозов. Шведский король, не имея моста, смог переправиться через Неман лишь через три дня и догнать русских не смог.
А.А. Керсновский называл вывод армии из Гродно шедевром военного искусства. Что касается Аникиты Ивановича, то, по мнению историка, «его заслуги не были оценены надлежащим образом, а между тем ему обязана русская армия своим спасением из гродненской мышеловки»[128].
А потом произошло то злосчастное сражение при Головчине, когда дивизия Репнина была опрокинута шведами, что заставило отступить всю армию. При выяснении причин поражения генерал, в одночасье ставший рядовым солдатом, зная, как велик гнев Петра, тем не менее, не поступился честью и всю вину взял на себя. Ему претило искать «стрелочников» среди подчиненных.
