Вместе с командиром полка провожаю на старте экипажи. Самолеты выруливают и взлетают в темноте. Мысленно желаю друзьям успешного выполнения задания и возвращения без потерь.
Утро подарило прекрасную безоблачную погоду с хорошей видимостью.
В 6.50 вся группа была уже в воздухе и летела по маршруту к цели.
— Трудная предстоит Гладкову с Каменским задача. Как думаешь, получится у них? — спрашивает Бебчик.
— Главное, надо внезапно выйти на цель, а как получится, узнаем после их возвращения, — отвечаю командиру.
О выполнении удара узнали потом из рассказов вернувшихся с задания товарищей.
Гладков по маршруту к цели набрал высоту пять тысяч метров. Штурман Каменский точно вывел группу на начало боевого пути и еще издали обнаружил место скопления автомашин и танков. Заработала зенитка. Боевой порядок бомбардировщиков летит среди многочисленных разрывов зенитных снарядов. Но вот бомбы сброшены, и над расположением фашистских войск поднимаются пять столбов черного дыма. Это горят два танка и три автомашины[143].
— Фотоконтроль закончен, разворот, — передает Каменский Гладкову.
— Ниже нас две тысячи метров два «мессера», — сообщает ему стрелок-радист.
Не уменьшая высоты, группа Гладкова возвращается от цели. Для пополнения топлива производит посадку в Миллерово, и после дозаправки самолетов они перелетают на свой аэродром в Криворожье. Здесь выяснилось, что два бомбардировщика повреждены зенитным огнем и требуют ремонта.
6 марта с утра пяти экипажам наших бомбардировщиков под моим командованием приказано находиться в готовности к боевому вылету.
Самолет-разведчик обнаружил в Алексеевском большое скопление автомашин и танков, прикрытое с воздуха барражирующими истребителями противника. Вскоре командир полка, поставив мне задачу в 11.00 нанести удар пятью бомбардировщиками без прикрытия истребителей по скоплению войск противника в Алексеевском, приказал действовать с больших высот. Но так как кислорода на самолетах не было, то он предложил мне подобрать для боевого вылета летчиков помоложе и покрепче.
Исключив из боевого расчета экипажи Чижикова и Пузанского, я включил в боевой расчет экипажи летчиков Рудя, Черепнова, Архангельского и Миленького.
Метеоролог сообщил, что от Миллерова до Евсюга ясно, затем до Кременной полоса толстой сплошной облачности и в районе цели ясно.
После взлета и сбора в боевой порядок «клин самолетов» по маршруту к цели мы набрали высоту пять тысяч метров. Прогноз метеорологов оправдался, и перед Евсюгом мы ушли за облака. Когда облачность кончилась, мы уточнили детальную ориентировку и взяли курс на цель.
Для преодоления противодействия зенитной артиллерии и истребителей противника я решил действовать на максимально возможной скорости и изменить высоту перед боевым курсом. Только мы перешли на снижение и начали увеличивать скорость, как Желонкин закричал:
— Командир, не столкнись! На встречном четыре Пе-2.
Немедленно прицеливаюсь по ведущему и открываю огонь из передних крупнокалиберных пулеметов, подводя трассу к носу самолета противника. Моему примеру следуют все летчики боевого порядка. Навстречу нам летят снаряды истребителей Ме-110. Встретив наш ответный огонь, немецкие истребители проскочили вниз под боевой порядок, а затем с разворотом ушли в сторону солнца.
— Ну, Федя, чуть было не срубили нас твои «пешки», — упрекаю штурмана.
— Черт их разберет на таком расстоянии, — оправдывается Желонкин. — Через пять минут будет цель.
Приказываю Наговицину следить за истребителями противника и, разогнав скорость до максимально возможной, вывожу группу на заранее намеченную высоту удара четыре тысячи пятьсот метров. Маневр удался. Все снаряды зенитной артиллерии рвутся выше и сзади бомбардировщиков.
— Три вправо, так держать, на боевом, — передает штурман.
Ведомые самолеты летят плотно, крыло в крыло. Моторы ревут почти на полной мощности.
— Два «мессера» ниже нас на тысячу, а «сто десятые» скрылись, — докладывает стрелок-радист.
Грязные хлопья разрывов зенитных снарядов постепенно приблизились и начали вспухать вокруг бомбардировщиков. Осколки бьют по крыльям.
— Так держать, так держать, — твердит штурман, удерживая в прицеле скопление немецких танков и автомашин у Алексеевского.
Веду самолет по струнке, и только разрывы зенитных снарядов под крыльями покачивают его.
— Бомбы сброшены, горят две автомашины и танк. Фотоконтроль окончен. Разворот, — сообщает Желонкин.
С левым разворотом ухожу от цели. Пара «стодевятых» тоже перешла влево, перехватывая нас после разворота.
— Снизу сзади атакуют два «мессера», — докладывает стрелок-радист.
Пулеметы захлебываются огнем. Первую атаку истребители противника сосредоточили на замыкающий бомбардировщик летчика Черепнова. Взяв самолетом превышение и сократив дистанцию, Черепнов подставил атакующих под ответный огонь всех пяти бомбардировщиков, да и стрелок-радист этого экипажа Климентенок меткими очередями заставил атакующую пару истребителей отвернуть. Сделав разворот вправо с набором высоты, «мессера» пытались атаковать нас со стороны солнца, но несколько отстали, и атака у них не получилась. В последующую минуту, со снижением увеличив скорость, «мессера» еще дважды атаковывали наш боевой порядок сзади снизу, но при медленном снижении натыкались на дружный шквальный огонь наших стрелков. Они близко не подходили, а когда стрелок-радист экипажа Черепнова меткой очередью высек дым из ведущего «мессера», они отвернули и ушли.
Через некоторое время Наговицин доложил:
— Четыре «стодесятых» три километра сзади дымят!
Мы подлетели уже к краю облачности. Решив не испытывать судьбу, когда боеприпасы у стрелков израсходованы в предыдущем воздушном бою, увожу пятерку в спасительную облачность. Благополучно возвратились на аэродром и произвели посадку.
После выключения моторов все экипажи собрались у моего самолета. Летчики и штурманы докладывали о выполнении боевой задачи и данные попутной разведки.
— При отражении третьей атаки истребителей я подбил «мессера», и от него потянулся дым, — докладывает Климентенок.
— Не клянчи. Подбил — не сбил. Когда собьешь, тогда и запишут, — перебил Климентенка его командир Черепнов.
Подошел адъютант эскадрильи Рябов и доложил:
— Командир, вы выполнили заключительный боевой вылет в третьем туре. Поступило приказание сдать оставшиеся самолеты и убыть на доукомплектование.
В штабе я узнал, что наш полк и вся 221-я бомбардировочная дивизия выводятся в резерв на доукомплектование.
В течение нескольких дней мы сдали оставшиеся бомбардировщики и авиационное имущество в 244-ю бомбардировочную дивизию, рассчитались с батальоном аэродромно-технического обслуживания и провели совещания личного состава по итогам боевых действий в эскадрилье и полку.
