Второй тайм начался для сборной Советского Союза бравурно. Буквально сразу же удался розыгрыш штрафного с левого края, когда венгры непонятно почему не выстроили стенку (похоже, недочет вратаря) и Поркуян беспрепятственно забил бесценный гол.
Не сказать, что футболисты в красных майках тут же попятились назад. Был, скорее, объяснимый порыв соперника изменить счет. Чему логично противопоставить уплотненную оборону и резкие, умные контратаки. С обороной в общем шло сносно. С наступлением — худо. Банишевский раз за разом залезал «вне игры» при наличии свободного пространства. Если же теряешь мяч, наступление на твои позиции ведется вновь и вновь, и люди устают — морально не меньше — и вышибают мяч, дабы передохнуть перед новой подачей, еще более опасной.
И как тут не сокрушаться по поводу отсутствия еще одного нашего великого игрока, который бы создал остроту в нападении, отодвинув тем самым вал атак на советские ворота. Да, просмотр матчей английского первенства утверждает в незыблемом: сборной нужен был «маэстро» в передней линии, равновеликий Льву Ивановичу сзади. Стрельцов Эдуард Анатольевич его звали. Его неповоротливо не оформили к главным стартам (а ведь осенью того же года он выступал против Турции — в Москве, правда), и теперь из-за этой неповоротливости Яшину, обороне, и всем остальным пришлось банально и мучительно терпеть.
Особенно после того, как венгры забили на 58-й минуте. А расскажет об этом Лев Иванович лично, причем по горячим следам. Дело в том, что в газете «Футбол» существовала интересная рубрика «Об игре, о товарищах, о себе», где футболисты откровенно давали оценку выступлениям — собственным и команды в целом. После Англии еженедельник «прошелся» по линиям советской команды. Вратарей представлял, конечно, Яшин. А вопросы задавал С. С. Сальников, дипломированный к тому времени журналист. Так вот уже третий вопрос был немилосерден: о всех пяти пропущенных на турнире мячах. Однако «Яшин есть Яшин»: ответы исключительно объективны. Итак, гол первый: «Бене хорошо открылся по месту правого центра нападения и получил пас в ноги. Путь к воротам неожиданно оказался открытым, и Бене вышел со мной один на один. Понимая, что ничего другого не остается, я ринулся навстречу, стараясь помешать удару броском в ноги. Но венгр, имевший достаточно времени правильно оценить все выгоды позиции, хладнокровно распорядился мячом и послал его, подняв надо мной, в сетку». Точно так, только сначала Альберт отобрал мяч у Воронина, отдал его вездесущему Месэю, а тот нашел справа Бене.
И начались для советских граждан жуткие испытания. И на поле. И на трибунах, где наши присутствовали в небольших количествах. И у телеэкранов — тут в массовом порядке, поскольку матч транслировался. А сердце-то у любого — одно.
На 65-й Месэй бьет с рикошетом с 18–19 метров. Яшин берет. Через две минуты супермомент у того же Кальмана. Удар в упор — Поркуян бросается под мяч.
В финальной десятиминутке венгры упустили две последние возможности. И если всё тот же Ракоши, завершая прорыв Бене справа, не попал по мячу (та сцена снилась многим отечественным любителям футбола), то выстрел со штрафного в 20 метрах от ворот, совершенный Шипошем, Яшин отбил так блистательно, что, наоборот, с воспоминания о беспримерном подвиге вратаря каждый советский человек мог теперь встречать всякое новое утро. И становилось чуть радостнее на душе.
Вот как это было. Сошлись ведь прежде всего два наиболее опытных игрока: обоим за тридцать, мастерства хоть отбавляй. Тот, что в белой форме зарядил отменно, будто и стенки нет, — а тот, что вратарь, метнулся в левый от себя угол и спас.
После чего настала пора заканчивать. Ясно уже, кто одолел. Испанский судья просвистел в срок.
А Лев Иванович тем невообразимым сейвом — даже если бы вообще более ничего не совершил — застолбил себе место в истории. Потому как сборная СССР первый и последний раз оказалась в полуфинале чемпионата мира.
На следующий день репортаж Л. И. Филатова начинался с торжественных строк: «Вчера сборная СССР одержала победу, которую еще никогда не одерживала. И мы, советские журналисты, пишем отчеты, которые еще никогда не писали». Через пять лет в книге 1971 года «Ищи борьбу всюду» лучший наш футбольный журналист признается: он написал эти два предложения до четвертьфинала. Дело, мы понимаем, не в самоуверенности: состав венгров говорил сам за себя. Суть, похоже, в неуловимом предчувствии, не поддающемся рациональному объяснению.
Яшинское «спасение» под занавес не осталось без внимания. «…A сильнейший удар, выбитый им на угловой, вызвал шумные аплодисменты на стадионе», — писал Борис Пайчадзе 29 июля в «Футболе». Выходит, неоднократно списанный, чуть было не оставленный дома под бесконечное бурчание про «дорогу молодым», он постоянно оказывается в центре шумных событий. Мало того, он, голкипер, и определяет течение тех событий.
Разумеется, иной, кроме Яшина, кандидатуры на бой с западными немцами и представить было нельзя.
Да, к сожалению, острота противостояния двух европейских сборных не уменьшилась за десять лет. Холодная война, вечные проблемы с ГДР, ракеты, Берлинская стена, Западный Берлин — все эти вещи, абсолютно не связанные с футболом, полезли наружу, как осколки весной из-под кожи раненого. Приемлемый договор с ФРГ был подписан лишь в 1970 году, а за четыре года до того западные немцы оставались для нас политическими противниками. Если не врагами. А здесь еще и схватка за выход в финал. Потому и выходить полагалось на битву.
Яшин — практически в одиночку! — доказал в тот вечер 25 июля в Ливерпуле, что футбол есть игра.
Мастерством в первую очередь — иначе кто ж тебя поймет? Поэтому хороший удар Эммериха на 2-й минуте со штрафного был ликвидирован вратарем сборной Союза безо всяких отскоков. И дальше пошло, по крайней мере, в первом тайме по вратарскому сценарию. Вот (11-я минута) Хельд, уйдя от Пономарева, простреливает. Яшин бросается руками и головой вперед, не думая ни о чем, кроме круглого снаряда со шнуровкой. Центрфорвард Зеелер летит к мячу — и не успевает чуть-чуть, задев голкипера ногой и, конечно, перелетев через него. Оба встают. Яшин возвращается купавшему немцу, первым протягивает ему руку и… извиняется (жесты не обманут), пытаясь при этом объяснить свою позицию. У Зеелера, понятно, другой взгляд на ситуацию. Однако, пожестикулировав, два мастера придут к согласию.
С похожим моментом из футбола современного сравнивать не будем — достаточно подчеркнуть: нападающий все-таки шел ногой вперед, а вратарь — лицом, вовсе никого не видя вокруг. Вины Яшина нет и не может быть. Тогда почему он извиняется и протягивает руку?
Знаете, коли бы мы с вами такое постигли, то и жили бы несколько иначе.
А русский с немцем как-то начали находить общий язык. Оставаясь, естественно, при этом непримиримыми соперниками на столь любимом ими футбольном поле. Уже через несколько минут Уве бьет в упор с шести метров после прострела Эммериха. Лев хладнокровен и бесстрашен — не исключено, что совершено самое эффектное «спасение» чемпионата мира.
Действо развернулось. На 27-й минуте защитник Данилов, сыграв опасно ногой, попал по лицу тому же Зеелеру. По идее, надо назначать штрафной удар в пределах штрафной площади — судья не видел, похоже. А игра продолжилась. Зеелер упал. Данилов убежал. Судья не просвистел. «Фейр-плей» не изобретен. Странно: немцы также не проявили желания помочь товарищу. В отличие от Яшина. Советский голкипер подходит к чужому форварду и аккуратно поднимает его с травы. Успокаивает. Затем зовет бригаду врачей. И лишь вежливо убедившись, что ничего опасного не случилось, возвращается в ворота.
