Все это собрание приобрело в просторечии наименование «войсковых регалий». Всякое казачье торжество сопровождалось и при старом режиме торжественным выносом «регалий» на войсковую площадь. После революции этот вынос приобрел особое значение. Он будил воспоминание о былой казачьей воле и подкреплял теперешнее стремление к ней.
Теперь к торжеству «вручения атаману булавы» регалии были доставлены в Екатеринодар из той станицы, где они хранились, пока рада и правительство блуждали в «Ледяных походах». Был соблюден особый полный церемониал их выноса. Впереди шел старый почтенный полковник с седой бородой мерным степенным шагом, за ним вели светло-серую лошадь с перекинутыми через седло старинными литаврами, в которые некогда ударял «довбищ», чтобы созвать запорожцев на раду, затем особо приглашенные старики попарно несли старые куренные значки, потом грамоты, потом знамена и т. д.
Шествие торжественное и трогательное. Особенно теперь после пережитого, когда существование самого казачества оказалось под вопросом.
Перед этими знаками войсковой славы вновь избранный атаман произнес положенную по конституции присягу, получил в свои руки атаманскую булаву – знак атаманского достоинства – и произошло вместе с тем положенное по древнему обычаю помазание атамана землей (грязью), чтобы не загордился высоким избранием!
Приказы рады
Заключительным этапом работ Краевой рады нужно считать ее «приказы», обращенные к населению Края и к кубанским войскам.
В приказе № 1 Чрезвычайная Краевая рада, именем избравшего ее народа, провозглашала:
– Отныне на Кубани не должно быть произвола и насилия.
– Все лица, подозреваемые или обвиняемые в каких-либо преступлениях, а также в большевизме, должны отвечать только по суду.
– Равный для всех закон и справедливый законный суд – лучший залог закрепления нашей победы над насилием и произволом большевиков.
Рада повелевала войсковому атаману, Краевому правительству, отдельским и станичным атаманам, аульным и сельским старшинам:
1. Немедленно принять строжайшие меры к прекращению самосудов, произвола и насилий над свободою, личностью, жизнью, честью и имуществом всех проживающих в пределах Кубанского края.
2. Немедленно пересмотреть все дела арестованных и освободить незаконно и невинно арестованных.
3. Принять меры к охране от насилий тех большевиков, которые добровольно сложат оружие и возвратятся домой согласно призыву главнокомандующего Добровольческой армией.
4. Производить аресты и обыски только на точном основании закона.
5. Прекратить самовольное, без утверждения войскового атамана, приведение в исполнение смертных приговоров по постановлениям чрезвычайных военных судов.
6. Не допускать телесных наказаний.
7. Привлекать немедленно к строжайшей ответственности всех лиц, злоупотребивших представленной им властью.
Краевая рада прервала свои занятия как бы на рождественские каникулы.
В основном она сказала свое слово:
– Единство России, демократизм, временность самостоятельного существования Края, народность земельной реформы, борьба с большевизмом до конца, единство военного командования, неприемлемость диктатуры как системы организации гражданской власти…
Но ведь это только общая идея. В содержании ее много осталось совершенно неясным. Более того, остались неразрешенными наиболее злободневные вопросы краевой экономики и политики. Рада не оставила ясности даже в вопросе об общем направлении той и другой.
Особенно остро должна была почувствоваться неясность и недоговоренность в вопросе об образовании объединенной власти. Этот вопрос, – в связи с прениями по докладу Быча, в связи с протестом добровольцев, их выходом из рады, неудачей работ согласительной комиссии и пр., – оставался висеть в воздухе и представлялся теперь крайне чреватым в будущем всяческими осложнениями.
Добровольческие писатели того и последующего времени очень склонны объяснить двусмысленность и недоговоренность декларации времени гражданской войны общим монархическим настроением рядового бойца армии, в действительности это было не так. Краевая рада посылала на фронт приказ № 3 с заявлением:
«Мы, кубанцы, мыслим себя неразрывно связанными с Россией, единой и свободной и мы твердо стоим на своей прежней позиции: Россия должна быть Федеративной Республикой свободных народов и земель».
Излагалось содержание работы рады по осуществлению в жизни «идей народоправства» и по разрешению второго важнейшего вопроса краевой жизни, вопроса «земельного»: «право частной собственности на землю в Кубанском крае уничтожается».
Рада хотела говорить с воином:
– Без монархизма и самостийности, при свободном владении и пользовании землей, при оставлении, однако, права распоряжения» ею – основного элемента понятия «собственность» – за общекраевой властью.
Заграничная делегация Краевой рады
В виде как бы личной компенсации Л. Л. Быч получил от рады особое назначение, на которое тогда не было обращено должного внимания.
В значительной части это решение обязано одному из трюков председателя рады Рябовола. Он провел его, как говорится, «под шумок», когда вообще депутаты устали, когда значительная часть депутатов не отделалась от сознания, что вот-де Л. Л. Быч старался для Кубани, а его не почтили избранием, – обычное в подобных случаях направление мыслей у рядовых казаков.
Рябовол в конце одного из заседаний предложил раде послать делегации на запад Европы для осведомления западноевропейского общества о положении дел на Кубани и вообще на юге России, а также для защиты «наших интересов».
Делегации посылать в пореволюционное время казачьи представительные учреждения привыкли. Необычайность заключалась лишь в том, что теперь посылалась делегация за границу, в Париж, где в это время заседала мирная конференция и там решались «мировые вопросы». Но, по сознанию среднего члена рады, почему же не послать делегацию и туда…
Председатель подсказал при этом и имя кандидата в главы делегации, указал способ, как создать для него соответствующий антураж, да, кстати, предложил ассигновать соответствующую сумму денег на эту делегацию, – миллион рублей, при курсе в 38–40 руб. за фунт стерлингов, – сумма очень значительная, около 30 000 фунтов стерлингов.
Рада согласилась и на ассигновку, и на возглавление делегации Л. Л. Бычом. В помощь ему определялось прикомандировать по одному делегату от каждого отдела и национальную от горцев. Создалась таким образом делегация в девять человек. В нее попали лица из обычного его, быченского, антуража: Макжула, Намитоков, Билый Игнат и др. Представители Ейского отдела выдвинули было своего испытанного «дипломата» – И. Л. Макаренко. Но это совсем не улыбалось Бычу. Этот его пересидел бы в Париже, да еще совсем неизвестно, какую Макаренко погнул бы там линию. Быч запротестовал. Когда в принципе дело было сделано, он мог позволить себе роскошь выбора.
