Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
И, наконец, южный фронт. Он проходил через афганские провинции Гильменд и Кандагар, а также пакистанскую провинцию Белуджистан. Крупнейшей группировкой на этом фронте был «Талибан» во главе с Муллой Омаром, база которого находилась неподалеку от Кветты. «Талибан» сотрудничал с несколькими пуштунскими кланами, особенно тесно – с кланом гильзаи, который оказывал ему логистическую поддержку и обеспечивал легитимность. Методы «Талибана» заключались в нахождении подходов к племенным лидерам и руководителям на деревенском и окружном уровнях. В некоторых случаях талибов принимали хорошо в силу общей этнической принадлежности или из-за того, что местные жители утратили доверие к центральному правительству – они были сыты медленным ходом восстановления и отсутствием безопасности. Если талибов принимали плохо, то в ответ они прибегали к жестким методам. «Они прекрасно овладели искусством адресных убийств с целью запугивания местных сторонников центральной власти. Пуля в голову – вот все, что им было нужно», – рассказал один военнослужащий 5. На южном фронте также процветали криминальные группировки, особенно связанные с наркотрафиком. Они действовали по обе стороны афгано-пакистанской границы. Резкий рост объемов возделывания опиумного мака был благом как для мятежников, включая «Талибан», так и для афганских правительственных чиновников.
Имеются также отдельные свидетельства наличия координации среди крупнейших группировок на тактическом, оперативном и стратегическом уровнях, в том числе через «шуры» (исламские советы), расположенные в Пакистане 6. Однако единого командования мятежниками не существовало.
«Самообучающиеся организации»
Указанные группировки вели классическую партизанскую войну. Основная цель повстанцев заключается, как правило, в том, чтобы вызвать волнения среди местного населения, а если слабость экономики и отсутствие безопасности способствуют появлению недовольства центральной властью, то подорвать ее легитимность. Как только повстанцы подчиняют себе население, они стараются повлиять на тех его представителей, кто выступает против них. Например, кого-то могут убить, чтобы это послужило примером для других. Других вынуждают бежать из родных мест. Тогда те, кто остался, вынуждены скрывать свои истинные взгляды. Угрозами населению мятежники удерживают местных жителей от сотрудничества с властями и другими враждебными им силами 7.
Афганские и пакистанские военизированные группировки успешно адаптировали применяемые ими тактику и технику к меняющимся условиям, поэтому их вполне можно назвать «самообучающимися организациями»8. Обычно командная структура военизированной группировки фрагментированна. Например, внутри «Талибана» внутренняя «шура» поддерживает связи с полевыми командирами через слабую иерархическую структуру. Командир на окружном или деревенском уровне обычно имеет связь с одним или двумя членами «шуры», а командир более высокого уровня охватывает более крупную географическую зону. Одно из исследований, подготовленных ООН, показало, что «нет четкого георгафического распределения оперативных зон между командирами талибов. Несколько командиров могут проводить боевые операции в одном районе, не признавая иерархии. Конкуренция между командирами представляется нам скорее правилом, чем исключением». Далее в исследовании говорится: «Если полевой командир доказывает свою важность, заявляя о военных успехах, он становится объектом внимания «Аль-Каиды» и зарубежных спонсоров. Он получает более независимый статус и отдельное финансирование»9.
Военизированные группировки многократно нападали на американские войска, войска НАТО и афганские войска, а также на мирных афганцев и иностранцев. Обычно они избегали нападать на центры сосредоточения войск, выбирая для атак удаленные базы в сельской местности. Группировки используют легкое стрелковое оружие и гранаты. Против американских войск и их союзников они применяли также 107– и 122-мм ракеты и минометы калибра 60, 82 и 120 мм. Они не пренебрегали также вооружением, привлекавшим особое внимание средств массовой информации – самодельными взрывными устройствами. Последние особенно эффективны против автоколонн коалиции и пеших солдат. Как правило, минометные и ракетные обстрелы не приводили к потерям. Однако есть подтверждения тому, что боевики считали беспокоящий огонь по противнику и населенным пунктам действенным средством. Они, особенно талибы, успешно осуществляли захваты правительственных зданий, деревень, а иногда и административных центров округов, хотя удерживали их недолго. Они запугивали местное население, рассылая т. н. «шабанамах», т. е. «ночные письма» (листовки, в которых содержалось предупреждение не сотрудничать с иностранными войсками или режимом Карзая). Кроме того, боевики практиковали адресные убийства, поджигали восстановленные и новые объекты и организовывали нелегальные контрольно-пропускные пункты на главных дорогах 10.
«Талибан» и другие группировки начали заниматься также киднеппингом. Один из полевых командиров-талибов Мансур Дадулла заявил: «Киднеппинг – это очень успешный метод, и я приказываю моим моджахедам похищать иностранцев любой национальности независимо от того, где они их найдут, а затем мы провернем такую же сделку»11. Киднеппинг все чаще использовали для получения денег. Он был очень прибылен в Ираке, особенно после того как некоторые правительства – в частности, Франции и Японии – заплатили выкуп за освобождение заложников 12. Действия их вынудили Л. Пола Бремера разослать письма в посольства иностранных государств в Ираке с осуждением выплат выкупа. Слова Бремера были совершенно справедливы и для Ирака, и для Афганистана: «Нет лучшего стимула и поощрения повторения подобных действий для тех, кто захватывает заложников, чем выплаты денег в обмен на их освобождение. Они делают захваты заложников более вероятными; они увеличивают риск для тех, кто находится в заложниках сейчас или может оказаться заложником в будущем; они увеличивают возможности для закупок оружия, которое будет использовано для продолжения террористической деятельности, которая разрушает страну и из-за которой гибнут люди»13.
Что касается Афганистана, то существуют признаки того, что правительства некоторых государств, включая Южную Корею и Италию, заплатили выкуп за освобождение заложников 14. В 2007 г. было захвачено несколько десятков заложников, в том числе итальянский журналист в провинции Гильменд, два французских и афганских сотрудника гуманитарных организаций в провинции Фарах, два германских инженера и четверо афганцев в провинции Вардак. Самым серьезным инцидентом здесь стало похищение двадцати трех граждан Южной Кореи в провинции Газни. Но киднеппинг был только началом. Один из высокопоставленных полевых командиров «Талибана» сказал: «Наша военная тактика заключается в овладении центром округа, уничтожении там солдат правительственных войск и отходе на наши базы в горах, где правительству трудно нас достать»15. Методы, применяемые талибами, почти целиком копировали методы, которые применяли моджахеды, боровшиеся против Советской Армии и войск Демократической Республики Афганистан в 80-х годах 16.
В таких южных провинциях, как Гильменд, повстанцы были особенно многочисленны. В 2002 г. они действовали в группах, сравнимых по численности с отделением или взводом. В 2005 г. появились отряды размером с роту, т. е. численностью до сотни и более боевиков. В 2006–2007 гг. отмечалось несколько случаев, когда они действовали отрядами численностью до батальона (т. е. до 400 боевиков). Естественно, продолжали действовать и небольшие группы 17. Это заставляет предположить, что боевики не ощущали значительной угрозы со стороны афганской армии и войск Коалиции. Они также перестали нападать на хорошо защищенные цели – американские войска и войска НАТО и переключились на цели более легкие – афганцев, занятых подготовкой к проведению выборов, работников неправительственных организаций, Афганскую национальную полицию и простых граждан, которые, по мнению боевиков, сотрудничали с силами Коалиции и правительством Афганистана.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
