В студии стало тихо, на световом табло побежали секунды, предупреждая о неотвратимо приближающемся эфире.
Василий Петрович подошел к Сергею, шепотом произнес:
– Новости мы начнем прямо с Пантелеевой. Это будет правильно и эмоционально.
Кузьма согласно кивнул.
Ведущий сказал в камеру:
– Добрый вечер… Никакие глобальные события – политические, экономические, социальные – не могут сравниться по глубине и пронзительности с драмой конкретного человека. Можно много и бесполезно рассуждать об общей драме человечества, о грозящих экологических и моральных катастрофах, и ничего не сделать для отдельной личности… Если мы не откликнемся на беду, не попытаемся помочь, все эти рассуждения не стоят ломаного гроша. У человека случилось горе, страшное горе… Похищен сын, ребенок. Что может быть для матери страшнее? Она пришла к нам студию, чтобы рассказать о свалившейся беде, попросить о помощи, о поддержке. Чтобы ее услышали не только сочувствующие, но и, возможно, те, кто причастен к этому преступлению. Выслушайте мать…
Камера взяла крупно лицо Нины, внизу возникла надпись «Нина Пантелеева». Нина некоторое время молчала, справляясь с волнением, потом заговорила:
– Три дня тому назад украли моего сына… моего Никитку… Люди в масках и с оружием схватили его, затолкали в машину и увезли. Для меня исчезло время. Я теперь не понимаю, день на улице или ночь. Для меня остановилась жизнь. Я все время жду телефонного звонка, чтобы хотя бы услышать, что мой сыночек жив… Я с ума схожу, когда мне не звонят те, кто похитил сына…
Никитка уже лежал в постели, когда увидел на экране работающего телевизора свою мать. Он приподнялся, напрягся, стал слушать ее.
– …Прошу вас, сохраните ему жизнь. Я готова на все. Отдам все деньги, которые у меня есть. Квартиру и все, что есть в квартире. Жизнь свою отдам, если она вам понадобится. Только верните мне моего сыночка…
Нина сменилась ведущим, который поставленным голосом сказал:
– Просьба ко всем, кто обладает хотя бы какой-либо информацией о местонахождении восьмилетнего Никиты Пантелеева, позвонить по телефону…
Никита рванулся с кровати к телевизору, стал колотить по его экрану, закричал:
– Мама!.. Мамочка! Я здесь!.. Забери меня отсюда, мамочка! Я живой!
В тот же миг в комнату ворвался Кулиев, а следом за ним вбежал Грэг. Кулиев схватил на руки орущего пацаненка, выключил телевизор.
– Телек, падла, смотрел! Мать увидел! – Изо всех сил встряхнул мальчишку. – Заткнись, скот! Заткнись, сказал!
Никитка продолжал кричать:
– Мама!.. Мамочка!.. Спаси меня!
– Заткнись! – Кулиев стал остервенело бить ребенка.
– Ты чего? – возмутился Грэг. – С ума сошел? Все соседи сбегутся!
Кулиев оттолкнул Грэга, захлопнул рот ладонью Никитке и держал так, пока тот не успокоился.
Погрозил ему пальцем, предупредил:
– Будешь еще орать, вообще удушу. Понял?
Мальчишка, испуганно глядя на него, кивнул.
После эфира Кузьмичев проводил Нину в свой кабинет, усадил за стол, предложил воды.
– Нет, – отмахнулась она. – Если можно, покрепче. Коньяку.
Сергей налил, она жадно выпила. Посмотрела на Кузьмичева, пожаловалась:
– Не могу обходиться без спиртного. Особенно ночью. Схожу с ума.
– Сколько ты собрала денег?
– Мало. Пока что только пятьсот тысяч.
– Остальные пятьсот тебе сегодня привезут. Как только позвонят, встречайся и передавай деньги. Боюсь, милиция здесь вряд ли поможет.
– Спасибо. Ты настоящий друг.
Главное здание офиса Линника было по-провинциальному помпезным и величественным – много бетона, все бессмысленно залеплено тонированным стеклом, разноцветица в окраске стен.
Костя вышел из черного джипа, сопровождаемого еще двумя такими же автомобилями, и вместе с охранниками направился по ступенькам к главному входу. Предъявил секьюрити паспорт и двинулся к лифту.
Кабинет хозяина офиса был обставлен в духе безвкусицы и роскоши. Александр Александрович Линник, невысокий худощавый брюнет, явно с серьезным спортивным прошлым, выбрался из-за антикварного стола красного дерева, твердым шагом двинулся навстречу гостю.
Обменялись рукопожатиями, и Линник жестом пригласил гостя за небольшой столик: – Чай, кофе, что-нибудь покрепче?
– Чай и к делу, – коротко ответил Костя.
Линник засмеялся:
– Узнаю хватку вашего шефа…
– Разве вы с Сергеем Андреевичем знакомы?
– Лично нет, только по телефону. Но наслышан и даже начитан о многом. Надеюсь, в самое ближайшее время встретимся и познакомимся. – Хозяин нажал кнопку звонка, велел заглянувшей секретарше: – Два чая. – Раскрыл папку с бумагами, лежащую перед ним. – Значит, в принципе вы с моими заместителями пришли к некоторым любопытным взаимовыгодным позициям?
Костя кивнул.
Вошла секретарша, поставила на столик две изящные чашки, чайничек, сахарницу и удалилась.
– Ко мне есть вопросы? – спросил Линник Костю.
– Есть, – ответил тот. – Во-первых, ваши замечания по наработкам.
– Будут. Второе?
– Когда у нас аудиенция с губернатором?
Хозяин удивленно уставился на гостя.
– Вы на нее расчитываете?
– Безусловно. Это одно из условий подписания нашего с вами контракта. Его необходимо иметь, как максимум, в союзниках. Как минимум, в нейтралах.
– А я как раз полагал, что общение с губернатором – ваша прерогатива.
– Вы по телефону говорили об этом с Сергеем Андреевичем?
– Впрямую – нет. Но проблему обозначил.
– Проблема существует?
– Если бы ее не было, я не стал бы соглашаться на союз с вами.
– Интересное заявление.
– Говорю как есть. Я человек откровенный.
– Очень приятно. Но ведь от этого союза вы не проигрываете. Мы передаем вам часть наших акций.
– Я не проигрываю, зато вы выигрываете.
– Хорошо, – заключил Костя, – подписание контракта мы отложим до завтра. Я должен посоветоваться со своим шефом.
– Понимаю, – кивнул Линник. – Дело серьезное, здесь спешить не следует… – И снова предложил: – Может, по рюмочке коньяка?
– Не пью. Принципиально, – Костя поднялся. – Кстати, можете хоть сейчас позвонить моему шефу.
– Спасибо за совет, – с иронией ответил хозяин кабинета. – Я сделаю это при более подходящей ситуации.
– Как вам угодно.
– Лучше вы сами позвоните Сергею Андреевичу и обсудите некоторые аспекты наших будущих отношений.
