Федор, усмехнувшись, сдержанным кивком дал понять официанту, что ему тоже приятно.
— Чем прикажете угостить вас и вашу сестру?
Галя с Федором переглянулись.
С того времени, как многие незнакомые люди принимали их за брата и сестру, столько воды утекло... Они и сами успели забыть о своем сходстве, которое, оказывается, еще заметно стороннему глазу... Улыбка Федора стала сердечнее. Галя тоже улыбнулась и стала диктовать:
— Бастурму, пожалуйста... Суджук... Брынзу... Оливки...
— И имам баялды обязательно, — вставил Федор.
— А это что?
— Дословно название этого блюда переводится так: «имам упал в обморок», — с готовностью объяснил официант. — Оно турецкого происхождения. Надо полагать, некий имам был потрясен, отведав это блюдо...
— Мы не станем следовать его примеру и не упадем в обморок, если блюдо, конечно, не из тротила, — сказал Федор.
— Нет, оно приготовлено из баклажанов, помидоров, чеснока, зелени...
— Давайте вашего имама, — согласился Федор, — еще курицу гриль, шашлык...
Официант понимающе кивнул:
— Что будете пить?
— Что вы посоветуете?
— «Айгешат» — замечательное красное вино, — похвалил официант, — армянский коньяк десятилетней выдержки... Сладкое?
— Гаты и сухофрукты, — потребовала Галя. Они и глазом не успели моргнуть, как стол оказался заставлен фарфоровой посудой, многочисленными ножами, вилками, ложками, бокалами, рюмками и блюдами с закуской — тонко нарезанной бастурмой, острым суджуком, брынзой, белеющей сквозь гору зелени, курицей с воланчиком салфетки на ножке, чтобы было удобно ее держать, баклажанами, начиненными орехами, «обмороком имама». На тарелки, застеленные свежим лавашем, официант прямо с шампуров выложил кусочки мяса и овощей, зажаренных без кожицы на углях.
— За что выпьем, сестра?
— Твое предложение? — спросила Галя.
— За нас с тобой, — отозвался Федор. — За наше будущее.
Галя засмеялась. Ей было хорошо, так хорошо, что хотелось смеяться, напропалую кокетничать, танцевать до упаду, — к ней словно вернулась юность.
— Будущее — будет ли оно еще... Выпьем за настоящее...
— Хорошо, но это только первый тост, — сказал Федор.
Когда они осушили рюмки, он произнес:
— Можно тебя кое о чем расспросить?
— Можно, — великодушно согласилась Галя.
— Ты, конечно, не обязана передо мной отчитываться... Хотя я, со своей стороны, готов все-все о себе рассказать... Но если можно, ответь: ты любила своего мужа?
— Любила, наверное, — после паузы проговорила Галя. — По крайней мере, тогда мне так казалось.
— Его звали Олегом?
— Да.
— Извини, я снова спрошу... — немного смущаясь, продолжал Федор. — Знаешь, твоя мать очень мудрая женщина... И она ничего не говорит случайно, несмотря на кажущуюся свою наивность... Она представила мне твою дочь как Любаву Вацлавовну Тихомирову... Любочка, значит, не дочь Олега?
— Нет, она дочь Вацлава. — Галя поразилась той легкости, с которой сейчас слетело с ее языка имя, столько лет вызывавшее у нее слезы.
— А кто этот Вацлав?
— Трудно ответить. Я любила его. Он умер.
Федор положил ладонь на ее пальцы:
— Понятно. Когда я впервые после долгой разлуки увидел тебя в самолете, то сразу подумал, что ты пережила какую-то драму... Прости, что напомнил тебе об этом. Но с моей стороны это не простое любопытство... Из-за этого человека ты рассталась с мужем?
— Да, из-за Вацлава... А тебя можно кое о чем спросить?
— Конечно, — с готовностью ответил Федор. — Спрашивай.
— Я немного знаю о том, что произошло между тобой и женой Р. Это было серьезно?
Федор сосредоточенно нахмурился. Галя с детских лет помнила это его выражение. Оно появлялось всякий раз, когда Федор хотел ей сообщить что-то о себе, по его мнению, невыгодное и хотел быть совершенно откровенным.
— Теперь не знаю. Тогда казалось — да, серьезно. Но обычно то, что бурно начинается, быстро заканчивается...
Галя подумала, что у них с Вацлавом тоже было бурное начало. И с Олегом — с Олегом тоже.
Она тряхнула головой, словно отгоняя видение.
На небольшую эстраду вышел оркестр с синтезатором, гитаристы начали знакомым перебором мелодии песни «Двое», которая очень нравилась Гале. Федор, будто почувствовав ее желание, поднялся.
— Потанцуем?
— Идет, — согласилась Галя.
Они прошли на середину зала, обнялись в танце. Минуту спустя к ним присоединились другие пары.
Галя ощутила, что сейчас вдруг к ней вернулось сознание своей красоты, которое всегда появляется у женщины в те минуты, когда она чувствует себя любимой и желанной, когда она как бы смотрит на себя глазами влюбленного в нее мужчины. Свет на время танца притушили, и эта полутьма, эти обнявшиеся в танце пары, грустная, нежная музыка создавали атмосферу пьянящего счастья — когда человек не знает, что пожелать еще, и хочет только одного: чтобы это никогда не кончалось.
— Мы ведь танцуем с тобой впервые, — наклонившись к ней, шепнул Федор.
— Да, и это странно...
— Как будто специально сделали в жизни крюк, чтобы встретить друг друга и начать все заново...
Музыка закончилась, и они остановились, глядя друг другу в глаза.
— За чем же дело стало? — улыбнулась Галя. — Мы отметили нашу встречу, поехали теперь ко мне...
— Да, не будем тратить время, — крепко ее обняв, сказал Федор.
