— Как думаешь, она еще жива?
— Другие недостаточно сильны, чтобы убить ее. — Он стискивает зубы. — Но это не значит, что они не найдут способа заставить ее пожалеть обо всем.
Я вздрагиваю. Несмотря на все, что я видела, я не могу даже представить методов пыток, на которые способны daoine sìth. Даже такая сильная фейри, как сестра Киарана, может сломаться за две тысячи лет терзаний. Боже, а что пережил — и до сих пор переживает! — Киаран, зная, что сестра в беде, а он не в состоянии ей помочь?
— Мы вытащим ее, — заверяю я. — Она будет свободна.
Киаран кивает.
— Будь с ней добра. Она единственная, кто сможет создать постоянный замок для тюрьмы. — Он долго молчит, а после произносит так тихо, что я почти что его не слышу: — А я займу ее место в числе остальных.
А я займу ее место в числе остальных…
Все это время я боялась последствий своей неспособности активировать механизм. Я ни разу не думала, что случится, если я справлюсь.
— Тогда ты будешь…
Киаран будет заточен. И когда его сестра окажется в безопасности, нам с ней придется искать способ закрыть его там навеки.
— Нет, МакКей!
Киаран запрокидывает лицо к небу. Лунный свет окутывает его странным свечением.
— Это мой выбор.
Что-то сжимается в груди, и я не могу дышать. Не важно, что случится, я больше не увижу Киарана после середины зимы. Все доступные мне варианты заканчиваются одинаково: я его потеряю.
Я подавляю горький смех. Я так отчаянно пыталась отгородиться от него, так старательно убеждала себя, что он бессердечный, он не человек. А теперь я поняла, что, несмотря на все свои клятвы никогда не забывать, что он фейри, это больше не важно. Возможно, и не было важно.
— Пожалуйста, не надо, — шепчу я.
Я хочу, чтобы он сказал, что найдет способ сбежать. Что мы вместе найдем такой способ.
— Я должен.
Ярость вскипает во мне.
— Ты ничего никому не должен. Остаться здесь не значит нарушить твою проклятую клятву!
— Это не имеет отношения к моей клятве. — Он смотрит на меня с бесконечной печалью в древнем взгляде. — Я хочу остаться там, с тобой до конца.
Глава 34
На пороге вполне возможной смерти часы бегут, как минуты.
Я провела всю ночь и все утро, склепывая и соединяя металл, пока не заболели глаза. Мое оружие заряжено, в прекрасном рабочем состоянии и выложено в моей гардеробной. Мой арсенал разнообразен и смертелен для фей, но этого все еще недостаточно.
Есть один человек, с которым я хочу встретиться. Мой отец сидит за столом и пишет. Такой знакомый образ, именно так я всегда его и представляла. Я некоторое время запоминаю его черты. Темные волосы, которые падают на лоб, брови, которые всегда слегка нахмурены от сосредоточенности. Его зеленые глаза — единственная наша общая черта — щурятся, пока он составляет письмо.
Я думаю о том, какими мы могли бы стать, если бы он проявил хоть капельку внимания, если бы позволил себе немного меня любить. Насколько бы это нас изменило?
— Отец, — говорю я.
Он поднимает глаза без намека на улыбку. И выглядит удивленным, увидев меня.
— Айлиэн? Входи.
Я усаживаюсь в кожаное кресло напротив него.
— Над чем ты работаешь?
— Мои счета, — говорит он, укладывая лист бумаги на аккуратную стопку таких же. — Полагаю, граф вполне доволен твоим приданым.
Мне требуется пара мгновений, чтобы понять, что он говорит о Гэвине, и я едва заметно вздрагиваю.
— Я рада.
Ложь дается очень легко. Как и должна. Это наше прощание, и я хочу сделать все правильно.
— Я отправил письмо в загородную резиденцию, ее подготовят для тебя и твоего мужа после вашей свадьбы, — говорит он.
Твоего мужа…
Я так сильно сжимаю кулаки, что пальцы начинают болеть.
— Чудесно.
— Меня радует твое благоразумие. — Он начинает писать на новом листе. — В особенности учитывая наш предыдущий разговор.
Неважно, чего ты хочешь…
— Благоразумие, — говорю я. — Конечно.
Конечно же, это благоразумно — провести остаток жизни с человеком, которого я не люблю.
Это единственный доступный мне выбор, который не уничтожит мою жизнь и не сделает меня совершенно жалкой. Но то, чего я хочу, не имеет значения, верно, отец? Задобри меня загородным убежищем, хотя мы оба знаем, что это ничего не значит.
— Я хочу извиниться за свое отсутствие на этой неделе. Я обустраивал дела в Гэллоуэй.
Отец говорит это так, словно отсутствовал только недавно. Но правда в том, что его никогда не было рядом. Всю мою жизнь. И я определенно не жду, что это изменится.
— Раз уж ты здесь, — продолжает он, — должен сообщить, что сегодня я покидаю город и не смогу присутствовать на балу в честь объявления о твоей помолвке. У меня есть дела, которые нужно уладить за городом. Уверен, ты понимаешь.
Я сжимаю руку в кулак. Он продолжает говорить так, словно мое мнение совершенно неважно. Словно я не важна. Боже, неужели он совершенно не думает обо мне?
Нет. Он уезжает, как делал всегда. Он наверняка ждал первой возможности уехать от меня подальше. Я должна радоваться, что его не будет. На одного человека меньше в списке тех, о ком нужно беспокоиться, если все пойдет не так. Но я не могу простить, что его никогда не было рядом, когда мне больше всего необходим был отец.
— О, я понимаю.
Я не могу сдержаться, и горечь прорывается в моем голосе.
Он этого даже не слышит.
— Естественно, я возвращусь к твоей свадьбе.
— Это было бы мило, — говорю я.
На этот раз резкость моего тона слишком очевидна.
Отец хмурится и откидывается в кресле. Кожа обшивки скрипит под его весом.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Нет, ни капли. Я близка к тому, чтобы сорваться на крик и плач. Я жалею, что не могу сказать ему, что мне наплевать на свадьбу, что я просто хочу, чтобы он посмотрел мне в глаза, хоть раз, поскольку это может быть наша последняя встреча.
— Ты хоть иногда думаешь о маме? — спрашиваю я, не успевая себя одернуть.
Отец резко втягивает воздух и отводит глаза.
— Не сейчас, Айлиэн.
— Почему нет?
Он придвигает к себе очередной лист бумаги и начинает лихорадочно писать.
— Это неподходящая тема для разговора.
