— Он потерял сознание! — кричала она. — Прошу вас! Вы должны помочь мне! Одной мне не справиться!
— Нет, — отвечал Клифф. — Я не могу вам помочь. Вызовите «скорую», только не впутывайте меня!
Пробормотав что-то нечленораздельное, Белла развернулась и опрометью бросилась назад. Линн открыла дверцу, выскочила из машины и побежала следом. Остановившись у входа, она оглянулась: Клифф сидел, уронив голову на руль. Ей показалось, что он плачет.
Она вернулась к нему.
— Клифф, послушай меня, — сказала она. — Ты не бросил беременную женщину, хотя и не верил, что это твой ребенок. Ты не бросил в беде пьяного. Ты нашел в себе силы помочь ему. Как же ты можешь оставить отца, особенно теперь, когда ему так нужна помощь?
Клифф поднял голову; на лице его застыла гримаса страдания.
— Он сделал то же самое со мной! С моей матерью!
— Не думаю. Клифф, я верю ему: до сегодняшнего дня он даже не подозревал о твоем существовании. Дорогой, умоляю, ради вас обоих, вернись. Не отворачивайся от него. Клифф, это очень важно!
С минуту, показавшуюся ей вечностью, Клифф молча взирал то ли на нее, то ли сквозь нее, куда-то вдаль, в прошлое, которое все еще оставалось неподвластным ему. Наконец он медленно, нехотя вышел из машины.
Белла, склонившаяся над стариком, обратила на них полный тревоги взгляд.
— «Скорая» скоро будет, — сказала она. Клифф кивнул и, взяв в руки одеяло, которое принесла Белла, укутал им Винсента.
Салазар открыл глаза и увидел перед собой сына.
— Двое детей? — пробормотал он.
Линн опустилась на корточки рядом со стариком. Клифф посмотрел на нее, затем снова перевел взгляд на отца.
— Да, двое. Мальчик и девочка.
Винсент кротко улыбнулся.
— Это хорошо. Я должен жить, чтобы увидеть их, — сказал он и снова закрыл глаза.
Было видно, как трудно ему дышать. Через мгновение он открыл глаза, в которых промелькнул испуг.
— Я увижу их? Ведь вы позволите мне?
Клифф замер. Линн незаметно пожала ему руку. Он кивнул и сказал:
— Да, вы их увидите.
— Вот и хорошо, — прошептал старик. — Ведь они моя кровь.
Клифф вдруг съежился, словно ожидая удара, но справился с собой.
— Да, Винсент, все правильно — они твоя кровь.
Клифф обменялся с Линн долгим понимающим взглядом. Винсент лежал с закрытыми глазами, бледный как смерть, но все же живой.
Я должен жить, крутились в голове Клиффа слова его отца. Была ли сила воли его отца тем источником, из которого теперь черпал силы он сам? Этот вопрос не давал покоя Клиффу.
— Он будет жить, — час спустя сказал врач. — Состояние его стабилизировалось, так что мы можем перевезти его в больницу. Там ему будет обеспечен надлежащий уход. Мистер Салазар, вы поедете с отцом?
— Нет, — ответил Клифф.
— Разумеется, поедет, — сказала Линн.
— Он хочет вас видеть, — продолжал врач. — Вы подойдете к нему, мистер Салазар?..
— Мое имя не Салазар! — в сердцах отрезал Клифф. — Меня зовут Клифф... э-э... Клифф.
— Извините, больной сказал, что вы его сын, так что я решил... еще раз извините.
— Ничего страшного. Это вы должны простить мне мою несдержанность. Да, я подойду к нему, но только на минуту. Я должен отвезти домой жену. У нас двое маленьких детей, и ей необходимо выспаться.
— Понимаю. Сюда, пожалуйста.
Прошло десять минут, а Клифф не торопился оставлять спящего, словно надеялся одним своим присутствием возбудить у Винсента волю к жизни.
Как хорошо, думал он, вспоминая слова Линн, что через тридцать лет он будет такой же, как его отец сейчас. Это давало ему чувство причастности, кровной связи не только с прошлым, но и с будущим. Хорошо бы она оказалась права. Отец все еще выглядел молодцом. Несколько седых волос, несколько морщин на лбу. Клиффу было приятно думать, что и у него тоже есть шанс неплохо сохраниться.
Пришла сестра, вручила ему записку. Он прочел, покачал головой. Линн. Его замечательная, мудрая Линн. Она взяла машину и уехала домой.
Завтра она приедет за ним. Она писала, что он нужен отцу и что ему нужен отец.
Клифф сложил листок, сунул его в карман и откинулся на спинку шезлонга, какие в больнице предоставляют родственникам, остающимся на ночь. Как всегда, Линн оказалась права. Ему многое хотелось узнать, многому хотелось научиться у этого человека. Хотя бы поэтому ему нужен Винсент Салазар.
А может быть, и не только поэтому. Впрочем, стоило только этой мысли зародиться в его сознании, и он ощутил, как откуда-то, из самой глубины души, поднимается и нарастает в нем страх перед правдой, желание бежать от нее, желание сказать самому себе, что человек, лежащий перед ним на больничной кровати, в котором он видит самого себя, не имеет к нему ни малейшего отношения, что он ему такой же отец, как Логан Форман.
Да и какая, в конце концов, теперь разница, кто его отец? Ему тридцать шесть лет, он уже не мальчик, и страх быть отвергнутым остался в далеком прошлом. Так откуда же эта тупая боль в груди? Почему так ноет сердце? Почему ему хочется встать на четвереньки, забиться как раненый зверь в темный угол и выть от горя?
Если этот человек, который свалился без чувств в приюте для самых опустившихся и несчастных и который смотрел на него глазами, исполненными мольбы и муки, действительно его отец, так почему же он, Клифф, ведет себя как последний мерзавец, отказывая ему в праве быть услышанным, в праве на взаимопонимание?
Напряжение не отпускало его ни на минуту.
Мозг лихорадочно работал. Он опасливо протянул руку и коснулся ладони Винсента.
Кожа одного и того же оттенка, те же пальцы, те же ногти, те же щетинки на суставах — эти две правых руки словно отлили по одной форме.
— Похожи, верно, сынок? — услышал он старческий голос и только тут понял, что вот-вот разрыдается.
Сквозь пелену слез он увидел перед собой глаза Винсента. Устыдившись собственной слабости, Клифф уронил голову и тут впервые в жизни ощутил блаженное тепло от прикосновения отеческой ладони.
Только теперь к нему пришло чувство обретения, причастности, чувство дома. Не в силах больше сдерживать нахлынувших на него эмоций, Клифф заплакал.
— Он был католик. Говорил с выраженным акцентом. Чтобы заработать себе на жизнь, потрошил рыбу. — Клифф сидел за столиком в больничном кафетерии, обхватив ладонями чашку с кофе, и задумчиво смотрел на Линн. — Он был неподходящей парой для Джун Андерсон, дочери крупного промышленника. Но он любил ее, Линн.
Линн внимательно слушала его, боясь пропустить слово. Клифф поднес к губам чашку, сделал глоток, затем продолжал:
