— Какую семейную жизнь? — затрясла Тамару Алина. — Он же женат!
— Был женат! — пьяно расхохоталась Томка. — Был!!! До вчерашнего вечера! А вчера его по телефону развели! У нас же свадьба на следующей неделе! Я тебе разве еще не сообщила? Учти, ты свидетельницей будешь, так что готовься! Платье-то у тебя есть приличное? Хотя черт с ним, Измаилович купит! Поедем вместе мне свадебное выбирать, а тебе какое-нибудь пошикарнее, чтобы в грязь лицом не ударить! Чтобы жениху со свидетелем за нас стыдно не было!!!
До Алины наконец дошло, что, как бы ни были пьяна Тамара, говорит она правду.
— Все! — решительно сказала Алина. — Собирайся, поехали!
— Куда? — удивилась Тамара.
— Домой поехали!
— А у меня уже давно нет дома, — развела руками Тамара. — Можно, конечно, на вокзал, но там холодно...
— Томка, прекрати! — прикрикнула на нее Анина и заметалась по кабинету. — Где твои вещи?!
— А черт их знает! — пожала плечами Тамара и потянулась к бутылке. — А правда, хороша будет парочка: я и Измаилович?
Алина отыскала в одном из шкафов вешалку, достала оттуда шубу Тамары.
— Вставай, одевайся!
— Никуда я не пойду! — заупрямилась Томка, пытаясь дотянуться до рюмки. — Некуда мне идти! Понимаешь? Не-ку-да! Нет у меня дома!
Ко мне домой! Ко мне! Одевайся, я сказала!!!
Алина надела на Тамару шубу, черкнула на листке несколько слов для Измаиловича, взяла Томкину сумку, подхватила подругу под руку и повела к двери.
— Коньяк забыли! — вырвалась Томка, вытащила из своей сумки пакет и стала лихорадочно туда запихивать все подряд — бутылки, фрукты, бутерброды.
Алина еле оттащила Тамару от стола.
— Хватит, хватит, пакет порвется. Пошли!
На выходе Алина остановилась.
— Скажешь Евгению Измаиловичу, когда он проснется, что Тамара у меня, — сказала она охраннику. — Я там телефон на столе оставила. И я думаю, лучше его в ближайшие пять часов не тревожить.
В такси Томка расплакалась. Она размазывала по щекам тушь и бормотала что-то о своей несчастной судьбе, грехе и искуплении, о том, как она любит Игоря и от всей души желает ему счастья...
Алина еле втащила ее на третий этаж, прислонила к стене и, придерживая одной рукой, открыла дверь. Втащила Томку в квартиру, уронила на диван, захлопнула дверь, огляделась по сторонам и пришла в ужас.
Она не была здесь с тех пор, как Андрей избил ее. В квартире царил страшный беспорядок. Все ее вещи валялись на полу, изорванные и истоптанные грязными башмаками. Пол кухни устилал ровный слой битой посуды. Торшер с разбитой лампочкой валялся на полу среди перевернутых и частично поломанных стульев. Судя по всему, Андрей заходил сюда перед отъездом и, не застав ее дома, выместил зло на ни в чем не повинной мебели.
Тамара на кровати застонала во сне.
Алина вздохнула, сняла с нее шубу, стащила сапоги и накрыла покрывалом. Подняла единственный целый стул, опустилась на него и привычным движением достала из кармана сигареты. Щелкнула зажигалкой, пристально посмотрела на прыгающий огонек и, отложив сигарету в сторону, поднялась.
Через пару часов в квартире был относительный порядок. Сломанную мебель Алина сложила в углу и накрыла старой шторой. Из ее одежды восстановлению почти ничего не подлежало: Андрей постарался на славу. «Голые люди на голой земле, — усмехнулась Алина. — Начинается новая жизнь, и незачем тащить в нее старые тряпки...»
Томка проспала всю ночь. Под утро ей стало плохо, Алина таскала тазики до туалета и обратно, ее саму несколько раз вырвало от запаха, но она терпеливо обтирала бледное Томкино лицо холодным полотенцем.
Когда Тамара окончательно пришла в себя и слабым голосом попросила горячего чая, Алина радостно побежала на кухню. Отыскала в кухонном шкафу чудом сохранившийся после погрома стакан, налила в него крепкого чая и отнесла Тамаре.
— Как я у тебя оказалась?
— Я тебя вчера от Измаиловича на такси привезла, — пояснила Алина. — Ты была в таком состоянии, что ходить сама уже не могла...
— Еще бы... Столько выжрать... — Тамара сделала несколько глотков и откинулась на подушку. — Не могу... Плохо...
— Полежи немного... Пройдет, — сочувственно сказала Алина.
— Да... Это рак, это пройдет...
— Что? — не поняла Алина.
— Это я так...
— Измаилович ночью звонил, я сказала, что ты спишь...
— Он что, знает, что я к тебе поехала?
— Я ему записку оставила, чтобы не дергался и, не дай бог, снова к Игорю не привязывался.
— Значит, ты в курсе?..
— Ты мне вчера сказала... Томка, неужели ничего нельзя сделать?
— А что ты тут сделаешь? У него — бабки. А у кого бабки, тот и прав. Я вчера просто ошалела, когда одного его звонка по телефону было достаточно, чтобы его развели с женой... Если он все свои проблемы так решает, то нам с Игорем тут нечего ловить...
Алина посмотрела на часы:
— Томка, мне на работу пора... Ты никуда не ходи, подожди, пока я вернусь. Если позвонит Измаилович, скажи, что я ушла, а у тебя ключей нет, и ты выйти не можешь.
— Что же мне теперь, всю жизнь у тебя прятаться? — невесело усмехнулась Тамара.
— Отлежись пока. А там посмотрим.
— Насмотрелись уже... — В голосе Томки звучал отчаянный сплин.
— Том... Ну не бывает безвыходных ситуаций! Мы же люди, можем что-нибудь придумать...
— Все давно уже придумано за нас. Придумано и решено. И как мы ни барахтаемся, как ни пытаемся выбраться из этого дерьма, ни черта никогда не получится! Лезешь, лезешь из этого болота, кажется, вот уже, вот оно, светлое, так близко, только руку протяни, а тебя опять в эту грязную жижу носом! Сиди, молчи и не рыпайся! Знай свое место...
— Господи, Томка! Я тоже через такую мясорубку прошла, что врагу не пожелаю, но кончилось же все...
— Ты в этом уверена? А если сейчас Андрей снова заявится? Что делать будешь?
Не заявится. Мне вчера Глеб сказал — он в Москву уехал. Насовсем. А перед отъездом на прощание мне всю квартиру покрушил. Вот остатки мебели в углу, видишь? Теперь еще перед хозяевами отчитываться придется...
— Ну, это не самое худшее... Устала я... — пустым голосом сказала Тамара.
— Это похмелье, — улыбнулась Алина, пытаясь поднять подруге настроение. — Томка, ну, правда, не грузись! Что-нибудь придумаем! Неужели на этого Измаиловича управы нет? У нас же, в конце концов, не рабовладельческий строй?!
— Твоими бы устами... Ладно, иди, а то опоздаешь.
— Ты тут побудешь одна? Или хочешь, я позвоню на работу и отменю на сегодня занятия?
