Доминис, Джон Йе и Андрия с трудом, но все же пробились к входу.
Увидев Андрию, Доул осуждающе нахмурился:
– Мэм, вам здесь не место. С минуты на минуту может произойти столкновение, будет настоящий ад.
– Мистер Доул, за свою жизнь я уже несколько раз побывала в этом малопривлекательном месте, – лучезарно улыбнулась Андрия. – Кстати, примите мои поздравления. Насколько я понимаю, вы купили владения Люка Каллагана на Ланаи?
– Благодарю, но мне просто повезло, ведь у Каллагана дело поставлено с размахом, какой не часто встретишь не то что на островах, но даже в Америке.
Их разговор прервал клерк, который выскочил из коридора в холл, размахивая какой-то бумагой.
– Утверждено! За Дэвида Калакауа – тридцать девять голосов, за вдовствующую королеву – шесть!
Слова его долетели до толпящихся перед зданием суда людей, и в мгновение ока новость облетела всех. Сердитые выкрики начали перерастать в озлобленный рев, и толпа устремилась вверх по ступеням.
– Мисс Каллаган, вам лучше где-нибудь укрыться! – прокричал Доул.
Андрия поднялась на второй этаж, в зал заседаний суда. Как раз здесь и проходило голосование. Члены законодательного собрания только-только закончили заседание, когда девушка буквально ворвалась в помещение.
Доминис, который вбежал за ней следом, бросился к окну и посмотрел на улицу.
– Боже милостивый! Они пошли на штурм! Мы можем забаррикадировать дверь?
– Попробовать, конечно, можно, – неуверенно ответил кто-то, и законодатели принялись суетливо придвигать к двери скамьи и столы.
Бунтовщики легко сломили слабое сопротивление защитников у парадного входа, ворвались в здание и с криком «Смерть предателям!» принялись крушить все вокруг.
В конце концов они добрались и до зала заседаний.
– Они здесь! – донесся из-за двери чей-то вопль. – Сейчас мы им пустим кровь!
Восторженный рев толпы не оставил никаких сомнений в том, какая судьба уготована находящимся внутри. Дверь затрещала под беспорядочными ударами, но выдержала первый натиск. Атака возобновилась с удвоенной силой, и произошло неизбежное: в считанные секунды филенки разлетелись в щепки, и в зал ворвалась обезумевшая толпа.
Законодатели мужественно и отчаянно бились за свою жизнь, но ничего не смогли поделать против превосходившего числом противника. Один за другим они падали под градом ударов. Другим везло меньше. Их безжалостно выбрасывали из окна, и несчастные, упав с высоты двадцати футов, разбивались насмерть.
С самого начала погрома Андрия вскарабкалась на место судьи и вооружилась двумя молотками для ведения заседаний. Вокруг нее кипела рукопашная схватка. Когда кто-то из погромщиков оказывался неподалеку, она со всей силой опускала молоток на его голову. Ей удалось отправить «отдыхать» с дюжину негодяев, прежде чем их взбешенные сотоварищи стащили девушку вниз.
– Ах ты, вероломная стерва! – прорычал вожак. – Ребята, что с ней делать?
– Затрахать до смерти!
– Тащи ее сюда! Смерть предательнице!
Похотливые руки принялись срывать с Андрии одежду. Девушка отбивалась, как дикая кошка, впиваясь ногтями в глаза насильников и нанося удары коленом в пах.
Но все было напрасно. С нее наконец сорвали платье, затем нижнюю юбку, и вид полураздетой женщины окончательно распалил бунтовщиков. Все кончилось бы для Андрии ужасно, если бы со стороны окна не раздался панический крик:
– Войска! Американские морские пехотинцы! Бежим!
Прекратив побоище, бунтовщики, толкаясь и ругаясь на чем свет стоит, устремились вон из зала заседаний. Выскочив на улицу, они бросились кто куда. На следующий день газеты писали, что «негодяи разбежались, как крысы из горящего амбара».
Тринадцатого февраля 1874 года в королевском дворце Дэвид Калакауа в присутствии советника американского посольства Пирса и специальных уполномоченных Франции и Англии был приведен к присяге как верховный властитель Королевства Гавайев.
Во второй половине дня вдовствующая королева Эмма выступила с заявлением, в котором поддержала нового короля, признала его законным монархом и потребовала от своих сторонников клятвы беспрекословно подчиниться ему ради блага страны и нации.
Победа Дэвида была полной. Мечта его жизни стала наконец реальностью.
– О царствовании Калакауа в учебниках истории будет написано как о непревзойденном, даже по сравнению с прославленным Камехамехой Великим, – пообещал новый король.
На приеме в честь коронации к Андрии подошел Сэнфорд Доул:
– Позвольте пригласить вас на танец, мисс Каллаган?
– Это доставит мне огромное удовольствие, мистер Доул! Конечно!
Она кончиками пальцев слегка приподняла подол своего длинного вечернего платья, и они закружились в вальсе.
– Вы выглядите восхитительно, дорогая!
– Благодарю вас, сэр, вы очень красивый мужчина.
В глазах Доула заплясали веселые огоньки:
– Если бы я не был женатым человеком, то…
Они одновременно весело рассмеялись, и что-то вдруг побудило Андрию спросить:
– Кстати, о женатых мужчинах. Вы не знаете, когда Люк Каллаган с семьей собирается перебраться на материк?
– Вообще-то в конце февраля. Я вам уже говорил на днях, что с его плантациями мне чертовски повезло. Я заплатил хорошую цену, но уверяю вас, за такие земли можно было заплатить еще столько же! Просто Каллаган не собирался торговаться. Он торопится уехать в Соединенные Штаты.
– А из-за чего такая спешка?
– Разве вы не слышали? Его жена тяжело больна туберкулезом. Он хочет отвезти ее в Европу, где есть специальные клиники, в которых занимаются даже безнадежными случаями.
Губы Андрии вдруг как-то странно одеревенели, и она с трудом выговорила:
– Безнадежный случай? Нет… Только не это… Такого не может быть!
– Боюсь, что дела обстоят именно так, мэм. Последний раз, когда я приезжал к ним, чтобы закончить оформление бумаг, она была похожа на смерть.
– Смерть…
Доул прервал танец.
– Мисс Каллаган, вам нехорошо? – тревожно спросил он. – Вы очень бледны.
– Я… мне… голова закружилась. У меня это бывает. Вы не будете возражать, если мы присядем?
– Конечно! – Он сопроводил Андрию к одному из стоящих у стены кресел. – Я сейчас принесу вам воды, хорошо?
– Если можно, фруктового пунша.
Андрия крепко, до боли зажмурилась. Всеми силами души она гнала прочь мысль, которая неумолимо возвращалась снова и снова: «Лейлани умирает. Еще несколько дней, и Люк будет свободен от брачных обязательств!»
