Джульетта потеряла Вариана из виду, хотя не думала, что он ушел слишком далеко вперед. Девушка уже миновала узкую полоску высокой густой травы, и ей предстояло преодолеть лишь последние футов десять крутого подъема до вершины горной гряды, когда она увидела Вариана. Герцог стоял, прислонившись к скале, скрестив свои длинные ноги и сложив руки на груди.
— Почему ты остановился? Мы же еще не поднялись на вершину.
— Мне кажется, что этого достаточно.
— Достаточно для чего?
— Чтобы выяснить недопонимание, возникшее между нами.
Джульетта сделала вид, что изучает окрестности. Ей не хотелось встречаться с ним взглядом.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Не понимаешь? Ты не догадывалась, что там, на берегу, я еле сдержался, чтобы не швырнуть тебя на песок и не овладеть тобой прямо на глазах у твоей матери, отца… у Господа Бога?
— Они бы тебя убили, если б ты попытался это сделать.
Сент-Клер улыбнулся:
— Сомневаюсь. На самом деле это твоя мать предложила мне увести тебя в кусты и держать там, пока ты не придешь в чувство. Она сказала мне, что именно так твоему отцу удалось убедить ее, что с ним она будет сильнее, чем без него.
Джульетта лукаво прищурилась. Вариан уже успел снять патронташ и пистолеты. Они лежали у него за спиной рядом со шпагой и кинжалом.
— Моя мать так и сказала?
— А еще Изабелла сказала, что ты слишком похожа на нее. И иногда она об этом очень сожалеет. По ее словам, ты всегда непременно жаждешь доказать, будто тебе не нужна ничья помощь, и иногда совершенно забываешь, что другие люди могут нуждаться в помощи.
— Ты хочешь сказать, будто тебе нужна моя помощь?
— Считай это изъяном моего характера, но мне присуща потребность постичь непостижимое. Хотя потребность, возможно, слишком сильное слово. Желание, наверное, лучше подойдет. Желание понять тебя и потребность понять себя самого.
— В чем же ты пытаешься разобраться? Ты прибыл сюда, чтобы выполнить свой долг по отношению к короне. И ты это сделал. Две недели назад ты жаждал распрощаться с нами, вернуться в свою Англию, к своим мягким зеленым холмам, к своей упорядоченной жизни. — Джульетта махнула рукой в сторону синего водного простора. — У тебя была возможность отправиться туда три дня назад. Ты ею не воспользовался. А теперь тебе нужна моя помощь, чтобы понять, почему ты этого не сделал?
— О, я отлично знаю, почему этого не сделал. Видишь ли, последние двадцать восемь лет я жил без какой-либо цели, неспособный свернуть с дороги, избранной для меня моей семьей, проложенной для меня предками со дня моего появления на свет. Я уже говорил тебе, что стал герцогом из-за отсутствия другого наследника титула. И это правда. Но десять лет назад, когда рядом были мои братья, ты не смогла бы нас различить. Мы одинаково одевались, говорили одно и то же, нас учили одни и те же учителя. Думаю, мы и любили бы одинаково, потому что нас отвели в один и тот же бордель, где мы должны были познать земные наслаждения женской плотью. Мой старший брат изучал политику, потому что именно этого от него и ждали. Мой средний брат изучал финансы и право, так что семейный бизнес оставался бы в семье. Я отправился в армию — так обычно поступают третьи сыновья в аристократических семьях. Мы даже согласились жениться на женщинах, которых нам избрали, потому что в отличие от тебя… ты хоть могла видеть, как люди любят друг, друга, понимала, как прекрасна любовь, а мы никогда не встречались с чувствами такими земными и не цивилизованными. Наши родители были вежливы друг с другом, два или три раза в год они вместе бывали на балах или на приемах при дворе. Они никогда — никогда, Господи сохрани — не улыбались друг другу. Когда отец умер, первой заботой матери было, чтобы нам всем подобрали соответствующий ситуации гардероб. У меня не было ни малейшего представления о том, что любовь может вызвать настоящую физическую боль. До тех пор, пока не увидел тебя на вершине Голубиного острова с распростертыми руками, когда ты поклялась однажды отправиться за горизонт, чтобы узнать, существуют ли драконы на самом деле. Ты знаешь, насколько болезненным был для меня этот момент? Тогда я задумался над тем, был ли хоть один миг в моей жизни, когда я верил в любовь. А ты была убеждена, что такие мифические создания существуют там, за горизонтом, и только и ждут, пока ты их обнаружишь. Думаю, тогда я впервые понял, что значит сильный стук в груди. Это был тот миг, когда я полюбил тебя, хотя потом были ситуации, заставлявшие меня думать — ах, мне все равно. У меня было три дня и три долгие ночи на размышления об этом, понимаешь, и… думаю, мне хотелось надеяться, будто ты хоть чуточку сожалеешь о том, что отправила меня домой.
Джульетта не отрываясь смотрела на Вариана, наблюдая, как движутся его губы, слушая его слова. И она следила за ними до того момента, как он сказал, что любит ее. Тут ее мозг застыл, все мысли спутались.
— Понимаю, ты с самого начала заявила, будто тебе нужно лишь приятное развлечение. Это шокировало меня, — добавил он, чувствуя себя неуютно под ее неподвижным взглядом. — Я просто подумал — Я предположил…
Она продолжала молча стоят!», и герцог, смущенно вздохнув, пригладил волосы.
— Конечно, можно многое предположить, правда? Можно предположить, что ты выбрала свой путь. Что ты не просто отправила меня прочь, потому что я тебе надоел, а потому что ты испугалась, ведь это перестало быть для тебя только развлечением.
Что-то горячее и жалящее прокатилось по ресницам Джульетты, затуманило вид его белой рубашки и развевающихся темных волос. Она моргнула, и слеза скатилась по ее щеке, и мягкое всхлипывание раздвинуло ее губы, потому что здесь было все. Все было в его глазах. Как он любит ее, как хочет ее, как отчаянно нуждается в том, чтобы она в ответ хотела и любила его! Это было мучительно и восхитительно одновременно: понимать, что она имеет такую власть над другим человеческим существом, и знать, что кто-то имеет такую же власть над ней. Это не та власть, которую завоевывают мечом, или ножом, или грозным приказом, но та, которая приходит в спокойные моменты от взгляда, или прикосновения, или обещания улыбки.
— Я отправила тебя в Англию, — прошептала она, — потому что не думала…
Он оттолкнулся от скалы и приблизился к ней:
— Ты не подумала… что?
— Не думала, что ты можешь полюбить такую, как я.
Вариан поднял руку, коснулся кончиками пальцев крупной слезы, медленно катящейся по ее щеке.
— Такую, как ты? — пробормотал он. — Такую, от которой у меня дыхание перехватывает? Такую, которая заставляет меня быть настоящим мужчиной, потому что она — самая настоящая женщина, какую мне довелось… нет, я имел честь, удовольствие узнать? Такую, для которой я был бы счастлив сражаться с драконами всю жизнь?
Джульетта почувствовала, как румянец заливает ее щеки.
Их глаза встретились, слезы продолжали катиться по ее щекам и, казалось, никогда не кончатся. Вариан попытался ладонью стереть слезы, его пальцы были теперь мокрыми от ее слез. А слезы все лились и лились!
