При этих словах в зале раздались громкие возгласы одобрения, и судебный исполнитель вынужден был призвать присутствующих к порядку.
Кингхейзел продолжал. Он вынужден был признаться, что, к сожалению, забыл прихватить с собой все необходимые документы, чтобы выписать квитанцию об уплате таможенных сборов, которые, как предполагалось, Райан Фаррел должен был заплатить, и ему пришлось грести назад к берегу. Однако, когда он вернулся на шхуну, что заняло совсем немного времени, табак и спиртное словно растворились в воздухе.
— Обвинение сфабриковано! — выкрикнул Шарки.
— Тишина!
Судья дождался, пока шум в зале стихнет, а потом произнес неожиданно твердым голосом:
— А почему вы ждали так долго, прежде чем выдвинуть обвинение против Райана Фаррела, мистер Кингхейзел? Когда это случилось? Так, сегодня одиннадцатое мая… Стало быть, с момента прибытия в Сидней шхуны подсудимого прошло почти шесть месяцев. Так почему же вы не потребовали его ареста раньше?
— Я не мог, милорд.
— И почему же, позвольте спросить?
— Потому что, когда я вновь отправился на берег за полицией, капитан Фаррел поднял якорь и уплыл…
На этот раз в зале раздался смех.
— …и не появлялся в Сиднее до своего последнего визита — весьма опрометчивый поступок, должен заметить. — Повернувшись к скамье подсудимых, Кингхейзел самодовольно ухмыльнулся, но Райан не обратил на него никакого внимания.
Судья Роупер сложил пальцы домиком.
— Итак, вы не выдвинули обвинение в связи с тем, что подсудимый, как вы изволили выразиться, уплыл. Верно?
— Совершенно верно, милорд.
— Хм… Мистер Кингхейзел, как вы думаете, что сталось с контрабандным грузом, который вы якобы обнаружили на шхуне Райана Фаррела в ноябре прошлого года?
— Куда он делся, когда я вернулся на берег?
— Да.
— Думаю, рядом со шхуной находилась шлюпка, которая и забрала груз.
— А не мог капитан просто выбросить груз за борт, пока вы… э… ездили за своими бумагами, — спросил судья Роупер, — и таким образом решить проблему? Я имею в виду оплату таможенной пошлины. А если так, то вы ошибочно обвинили капитана Фаррела, и он находится в суде за то, чего не совершал.
— Две дюжины бочек, милорд, — напомнил Кингхейзел. — Вы бы пожертвовали таким количеством спиртного?
— Нет. Полагаю, что не пожертвовал бы.
В зале вновь раздался смех.
— Я настаиваю на обвинении, — сказал Кингхейзел. — Я собственными глазами видел табак и бочки. Однако, когда я вернулся на судно, они исчезли. У меня есть все причины полагать, что капитан сгрузил их, а потом довольно прибыльно продал, не уплатив таможенных сборов. Именно поэтому я потребовал его ареста. — Кингхейзел сел на место, продолжая ухмыляться.
Китти почувствовала слева от себя какое-то движение — Пьер забирался на скамью.
— Это обвинение сфабриковано! — выкрикнул он на французском. — Мсье Кингхейзел — дерьмо собачье!..
— Уберите этого француза из моего суда! — рявкнул судья, раздраженно колотя молотком по столу. — Конвой!
Но Пьер оказался проворнее. Он спрыгнул с лавки и, сопровождаемый гиканьем и смехом, пробежал по проходу к двери и спрятался за ней, но так, чтобы видеть происходящее в зале.
Китти поморщилась. Заседание грозило превратиться в балаган.
Судья Роупер вздохнул и указал на Клемента Прентиса, на лице которого застыло страдальческое выражение.
— Мистер Прентис, что вы можете сказать в защиту своего клиента?
Клемент Прентис поднялся со своего места, пошарил в документах, лежавших на столе, и откашлялся.
— Милорд, сегодня в этих священных стенах правосудия и в вашем уважаемом присутствии моим намерением и личной привилегией является…
— Короче, — прорычал судья.
Пристыженный, мистер Прентис вцепился в мантию. Сидящий на скамье подсудимых Райан прошептал что-то конвоиру, и тот подошел к адвокату.
Сидящие в зале притихли: похоже, предстояло весьма интересное отступление от привычного порядка судебного заседания.
Прентис пересек зал и подошел к своему подзащитному. Райан перекинулся с ним парой слов, а потом передал сложенный вчетверо листок бумаги. Развернув листок, адвокат едва не упал в обморок. Даже со своего места — а она сидела достаточно далеко от скамьи подсудимых — Китти увидела, как он побледнел.
На какое-то мгновение в зале воцарилась мертвая тишина, в которой шаги тщательно отполированных ботинок Клемента Прентиса показались особенно громкими. Он направлялся к судье. Сначала нерешительно, а потом со все возрастающей уверенностью. Он передал документ судье Роуперу, который прочитал его один раз, а потом перечитал снова.
— Передо мной, — провозгласил судья, — находится квитанция об уплате таможенной пошлины за центнер виргинского табака и две дюжины бочек с виски и бренди, выданная капитану Райану Фаррелу 17 ноября 1839 года. Мистер Кингхейзел? Я буду очень вам признателен, если впредь мне не придется из-за вас тратить попусту драгоценное время. — Судья с силой ударил молотком по столу. — Дело закрыто.
Толпа, преимущественно состоявшая из бывших осужденных, повалила прочь из зала суда. Нечасто подсудимому удавалось праздновать победу над могущественной английской системой правосудия, и всегда такие исключительные случаи становились поводом для праздника.
Райан вышел из здания суда свободным, и друзья направились в трактир «Синица в руке». Все, кроме Китти, которой нужно было работать в вечернюю смену. Миссис Магуайр начала понемногу раздражаться из-за отлучек Китти — ведь за последние несколько недель та отпрашивалась довольно часто.
Закончив работу, она присоединилась к команде шхуны. Райан и его товарищи были уже довольно пьяны. Даже Ястреб, которого Китти видела разве что слегка навеселе, не составлял сегодня исключения.
Она села за стол и, поймав на себе взгляд Райана, тотчас же отвела глаза. Было в его взгляде нечто, чего Китти не хотела ни осознавать, ни обдумывать. По крайней мере сейчас, когда он был так пьян.
Стол был заставлен пустыми кружками и чашками, завален недоеденным хлебом, сыром и огурцами. Кое-где виднелись даже кучки пепла — очевидно, моряки выбивали свои трубки прямо на стол. Присутствующие выглядели довольно помятыми, а их глаза покраснели от дыма и большого количества выпитого спиртного. Состояние же Шарки говорило о том, что он вот-вот начнет буянить — он на весь Сидней славился своими пьяными драками. Китти подумала, что к концу ночи кто-нибудь из ее друзей — не дай Бог! — может вновь оказаться за решеткой. Им с Ваи нужно будет вернуться домой до того, как кто-то из присутствующих начнет драку.
А пока друзья пели, смеялись и валяли дурака. Подозвав мистера Скэнлона, Китти заказала свой привычный стакан портвейна. Большинство женщин, проживавших в Роксе, пили либо джин, либо эль, но Китти не нравился горький можжевеловый привкус джина, а от эля она беспрестанно бегала в туалет — не слишком-то привлекательная перспектива, учитывая отсутствие санитарии в трактире.
