Отпустив тормоз, я щелкнул вожжами, но лошадь не тронулась с места. Я щелкнул сильнее, и фургон накренился: хорошо, что у меня хватило ума переложить стулья ветошью. При выезде с подъездной дороги на большак фургон едва не занесло: этакая махина с трудом вписалась в поворот. Наконец мне удалось вывернуть на тракт, и я покатил дальше, размышляя о своем.
Кристал все еще находилась в Расоре или, в лучшем случае, на пути домой, а Джастин с Тамрой еще не достигли Вергрена. Хотя до начала весны оставалась всего восьмидневка, Джастин собирался прибыть туда то того, как овцы начнут давать приплод. Меня это несколько удивляло, однако я не слишком хорошо разбирался в овцеводстве. У нас, на Отшельничьем, они ягнились раньше, но Монтгрен не Отшельничий. Климат там другой, да и овцы, наверное, не той породы.
Вообще-то в Кандаре я не понимал многого, не только по части овец. Например, никак не мог взять в толк, почему Кифриен – столица Кифроса – находится так далеко от моря. Изо всех стран материка, имевших выход к морю, столицы лишь двух государств, Кифроса и Сарроннина, не являлись одновременно портовыми городами, стоявшими у океанского побережья или на судоходных реках. И случайно ли то, что в обоих государствах царит матриархат?
С Закатных Отрогов, с самой Крыши Мира, с протяжным посвистом дул в сторону моря ледяной ветер.
Вздохнув, я легонько натянул вожжи: мне хотелось ехать быстрее, но пускать лошадь рысью было нежелательно из-за тряски.
Несмотря на холод и недавние дожди, дорога на Кифриен была довольно гладкой. Проезжая мимо Джахунта, старого одноглазого разносчика, торговавшего всякими мелочами вроде ножниц и булавок, я помахал ему рукой.
– Добрый день, мастер Леррис. Смотри, как бы не угодить под дождь.
– Добрый день, Джахунт. По-моему, облака слишком высоки для дождя.
– А вот и нет, паренек. Вовсе нет.
– Посмотрим.
Я все же попытался прочувствовать погоду, но без особого успеха, поскольку никогда не отличался способностями к восприятию высоких ветров. Наверное, потому меня так удивила неожиданно обнаружившаяся способность проникать чувствами глубоко в земные недра. Кто вообще слышал о магах земли, да и какой прок от таких магов, если они черные и, стало быть, не могут устраивать землетрясения? Разве что они станут выискивать залежи металлов? А быть может, моя судьба как раз в том, чтобы быть мастером такой магии, которая, по большей части, ни на что не годна?
Дальше по дороге мне попался крытый парусиной, но загруженный только наполовину фургон, который сопровождали два стража в синих туниках поверх легких кольчуг. Такие доспехи могли послужить защитой против случайных разбойников, но едва ли годились на то, чтобы отразить удар мастера клинка или даже посоха.
Седобородый страж посмотрел на меня с подозрением, но за меч не взялся, и мы разъехались мирно. Заинтересовавшись, что же такое ценное везут в этом фургоне, я потянулся к нему чувствами и уловил наличие под парусиной плотных рулонов ткани. Ну конечно, это были ковры, ковры из Сарроннина. Поэтому и стражи носили туники сарроннинских цветов. Узорчатые сарроннинские ковры славились как одни из лучших, если не самые лучшие в мире.
У западных – вообще-то они находились на юго-западе, но все звали их западными – ворот караул отсутствовал. Как, впрочем, и у всех остальных ворот Кифриена. По здравому рассуждению, выставлять часовых не требовалось, ведь чтобы добраться до столицы, любому неприятелю пришлось бы пересечь полстраны.
Несмотря на холод, рынок был многолюден, и еще не добравшись до площади, я уже услышал привычную многоголосицу.
– Свежие цыплята. Кому свежих…
– …пряности… из Расора, прямиком из трюмов…
– …кукурузная мука…
Два юнца, оценивающе присмотревшись к фургону, а потом ко мне, многозначительно переглянулись и скользнули в проулок. Мне подумалось, что посох, возможно, был захвачен не напрасно.
Добравшись до южной дороги, я свернул на нее, и фургон двинулся дальше, мягко покачиваясь на каменной мостовой. Воришки больше не объявлялись.
За южными воротами гомон стих, а вот тряска, наоборот, усилилась. Особенно за Расорским мостом: южная дорога представляла собой полосу изрытой колеями и колдобинами, схваченной морозом глины. Подскок на каждом ухабе отзывался в моей ноге болью, и я не раз пожалел, что не еду на Гэрлоке. Хорошо еще, что дальше на юг, среди холмов, покрытых оливковыми деревьями с выцветшей серо-зеленой листвой, дорога была не такой разбитой. Дом Хенсила, приземистое выбеленное строение, занимавшее чуть ли не столько же места, сколько ближняя оливковая роща, прилепился к склону одного из холмов. Стоило мне свернуть на подъездную дорогу и проехать между двумя обозначавшими ее начало столбами, как тряска прекратилась вовсе. Подъезд к усадьбе был засыпан гравием и тщательно выровнен. Судя по всему, дела у торгаша шли совсем не плохо; наверное, мне стоило запросить с него за мебель побольше.
В ста локтях от ворот меня остановили двое караульных. Один наставил на меня арбалет – не очень умно, учитывая, что, не попав с первого раза, он уже не успел бы перезарядить свое оружие, – а другой погрозил мне мечом, который мне ничего не стоило выбить одним взмахом посоха.
– Кто таков, зачем пожаловал?
– Я Леррис, столяр. Привез стулья, заказанные мастером Хенсилом.
Прежде чем позволить мне заехать во двор, караульные разворошили ветошь и убедились, что в фургоне действительно мебель. Хуже того, во дворе меня встретило еще с полдюжины стражников, которые тоже сочли своим долгом проверить фургон. Похоже, занятия почтенного Хенсила не сводились к торговле оливками.
Резные двустворчатые двери со вставными стеклянными панелями, длинная конюшня и золоченая карета, которую старательно начищали сразу три конюха, лишь усугубили мои подозрения. Торговля оливками, может, и прибыльное дело, но на ней одной таких денег не наживешь.
Прежде чем последний охранник закончил осматривать стулья, на крыльце объявился Хенсил, чье обтянутое блестящим шелком голубой туники брюхо нависало над серебряной пряжкой едва сходившегося ремня.
– Добро пожаловать, мастер Леррис, – промолвил он с нарочито низким, не уважительным, а, скорее, насмешливым поклоном. – Всех тебе благ.
– И тебе того же, – кивнул я в ответ. – Вот, привез стулья.
– Надо же. Не ожидал, что ты так быстро управишься.
Его супруга, седеющая, столь же худая, сколь толст был он сам, женщина, молча стояла под портиком, кутаясь в толстую вязаную зеленую шаль.
– Уважающий себя мастер старается выполнить заказ в срок.
– Но, говорят, ты был ранен.
– Был, в ногу. Но стулья не делают ногами, так что рана не помешала мне работать.
– Ну что ж, давай взглянем, что ты там наработал…
Прикусив язык, я поставил фургон на тормоз, слез с козел и, откинув парусину, один за другим перенес стулья под навес.
