Ни один фермер не засеет это поле следующей весной, ведь они ехали не по невспаханному кукурузному полю, а по замерзшему озеру, — и лед начал раскалываться.
Когда он еще мальчишкой катался по этим озерам, именно такой звук заставлял его с друзьями бегством спасать свою жизнь.
Он еще раз обратил внимание на просвет в лесу. Там дорога не возобновлялась, ведь летом в том месте спускали лодки на воду. Автомобиль несся туда на полной скорости, а Джеймс вслушивался в раскаты грома, которые должны были решить их судьбу.
Словно молния, запечатленная на листе пергамента, первая трещина зигзагом пробежала по снегу у них за спиной. Секундой позже из разлома стала просачиваться вода, делая его шире и окрашивая в черный цвет. Вперед!! лед был еще цел, и на нем лежал недавно выпавший снег. Но отец Джимми знал, что трещины разойдутся одна за другой (это было вопросом времени), когда под весом его «форда» ледовая прослойка, отделяющая их от темных глубин, покроется опасной паутиной.
Затем раздался невероятно громкий взрыв, глубокий и всеобъемлющий, как сама разгневанная стихия. В центре озера лед стал трескаться, и на его месте образовался котел с подстегиваемой ветром водой и плавающими в ней ледяными осколками. Не имея возможности остановиться, «мини-вен» неумолимо скользил вперед. Казалось, что на мгновение его передняя часть чудесным образом зависла над огромной прорубью.
Днище «мини-вена» издало искаженный царапающий звук, чем-то похожий на крик, и автомобиль с тремя пассажирами медленно наклонился вперед через ледяной край, а затем пугливо опустил передний бампер в воду, словно нерадивый пловец, пробующий ногой воду, — насколько она холодная. Но тут в дело вмешалась сила тяжести, оказав на автомобиль свое быстрое — и фатальное — воздействие. Через пару секунд задняя часть «мини-вена» поднялась в воздух и он стал погружаться головой в озерную темноту, туда, где в буйных водорослях спасаются от июльской жары стайки щучьего молодняка. А еще через несколько секунд машина глухо ударилась о дно озера. От столкновения ветровое стекло рассыпалось, и его толстые осколки мягко погрузились в щели и трещинки подводного фундамента, где их можно было принять за утерянные сокровища беспечного пирата.
Отец Джимми прикинул, что до берега было футов сто. Если удача будет по-прежнему на их стороне, то они до него доберутся. Вот уже пятьдесят футов отделяет их от твердой земли. Машину сильно затрясло, когда она въехала на бетонную поверхность спуска. Колеса вцепились в толстый снежный ковер, автомобиль выпрыгнул на берег и помчался прочь от воды, словно маленький зверек, ищущий убежища.
На противоположном берегу озера остановился серьезно потрепанный автомобиль. Тери подошла к деревянному заслону и стала с недоверием наблюдать, как задняя часть «мини-вена» поднялась в воздух, а затем машина камнем пошла ко дну, при этом продолжая мигать красными огоньками задних фонарей.
Она также видела, как «форд» отца Джимми карабкается на дальний берег, спасаясь от опасности.
— А я думала, что у вас нет плана, отче, — пробормотала она себе под нос.
Глава 49
Долгое время они ехали молча.
Наконец Джеймс взял девушку за руку и почувствовал, что ее рука была горячей и влажной. Ханна выглядела нездоровой. Он спросил, не укачало ли ее, и предложил остановить автомобиль на обочине.
— Не надо. Это пройдет. Всегда проходит. Не останавливайте, пожалуйста.
— Все хорошо. Теперь тебе никто не причинит зла.
— Я не думаю о теперь. Что я буду делать, когда вы уйдете? Я останусь одна неизвестно где. А вдруг другие найдут меня?
Отец Джимми вспомнил об участниках собрания, покидающих дом на Уэйверли-авеню. Они найдут себе новых лидеров, которые возглавят их движение, и с еще большим остервенением станут добиваться своей цели.
— Ты не останешься одна, — ответил он. — Я буду рядом.
— И долго ли?
— А как долго тебе хотелось бы?
— Вечно, — ответила Ханна и рассмеялась в подтверждение нелепости своего желания.
— Значит, буду рядом вечно, — сказал Джеймс, не отрывая глаз от дороги.
Хотя его слова и удивили ее, они прозвучали естественно. Именно это она хотела от него услышать. Ханна не могла сказать, любит ли она отца Джимми, но она любила его доброе сердце и чувствовала себя с ним в безопасности. А разве не это в конце концов называется любовью?
— Вы шутите? — спросила она.
— Нет.
— Вы серьезно?
— Очень серьезно.
— Но… отец Джимми…
— Нет, отныне зови меня просто Джимми.
Только тогда Ханна впервые заметила, что у него больше нет пасторского воротничка. На нем был пуловер, из-под которого виднелся воротник спортивной рубашки защитного цвета. Теперь он выглядел по-другому. Джимми казался моложе и… наивнее.
— Ты же не…
— Да, я тоже не собираюсь возвращаться обратно, — сказал он.
Тишину нарушал лишь скрип работающих сверхурочно дворников, очищающих ветровое стекло.
Наконец Ханна нарушила молчание:
— Могу я кое-что у тебя спросить, Джимми?
— Конечно.
— Как ты думаешь, кому действительно принадлежит этот ребенок?
— Думаю, он принадлежит тебе.
— Я тоже так думаю. Я бы не пережила, если бы его у меня забрали.
— Я этого не допущу.
Несмотря на то что «форд» катился на скорости чуть ли не двадцать миль в час, Джимми едва давил на педаль газа. Он спрашивал себя, как долго это могло продолжаться. Какое-то время за ними не было видно ни единой машины и казалось, что они едут на край света.
— Джимми?
— Что?
— Ты думаешь, что этот ребенок… ну, ты понимаешь, тот, о ком говорили Витфилды?
— Это невозможно знать.
— Ну а твое мнение?
— Я думаю…
Что он может думать? Если кровь на сударуме принадлежала Христу, то у ребенка было божественное происхождение. Но тем платком вполне могли закрыть лицо нищего или утирать кровь из раны центуриона. Что, если это была кровь прокаженного, который пришел просить у Иисуса исцеления, или шарлатана, продающего в день распятия безделушки на Голгофе? Или сударум использовали в совершенно другое время и другом месте на ком-то, кто возделывал землю или убивал людей, или строил дома, или писал стихи? Никто не может сказать точно. Все может быть. Джеймс мог уповать лишь на веру.
— Я думаю, — наконец продолжил он, — что этот ребенок будет тем, кто он есть, и делать то, что он должен делать. Как и все дети, он родится с возможностью спасти или уничтожить этот мир.
