Книга Последнее заклятие - Игорь Ревва

Под ногами мягко шуршит опавшая листва. Густые переплетения древесных ветвей над головой создают таинственный полумрак. Пятна света на земле не такие резкие, как днем. Мы уже несколько часов бредем по этому лесу, и время близится к вечеру. Воздух свеж и прохладен. Здесь тоже осень.

Мы идем, перебираясь через поваленные стволы деревьев, переходя вброд ручьи. Впереди, как всегда, Йорка. Я немного поотстал от нашей команды — захотелось побыть одному. Спина идущего передо мной Гилэйна хорошо видна, и я не боюсь заблудиться. Впрочем, если и заблужусь, меня наверняка разыщут.

Надоело мне все! Хочу домой! К себе, в Сиузские горы. Если все закончится благополучно, вернусь туда и никуда больше не пойду. Никто меня уже никогда не уговорит ни на какие авантюры. Пусть хоть все колдуны мира соберутся у пещеры; пусть хоть все драконы, динозавры и привидения устраивают глобальную интервенцию — хрен вам всем! Буду сидеть дома! Йорка, если ей так неймется, пусть путешествует, спасает миры и борется со вселенским злом. Она молодая, у нее еще детство в одном месте играет. А я устал.

Порой мне кажется, что Йорка была права — я просто устал жить. И делаю это теперь по инерции — не самоубийством же кончать! Сколько я живу, а люди не меняются. Рождаются новые, более умные, более сильные и способные. Но более добрых и порядочных мне на пути что-то не попадалось. Все они хотят счастья. Которое часто оборачивается несчастьем для других. Все они хотят свободы. В самом худшем понимании этого слова. Все жаждут власти. Хоть малюсенькой, хоть незаметной ни для кого, кроме них самих, но — власти! Я усмехнулся, вспомнив стихи Высоцкого:

Хороших знаю хуже я,

У них, должно быть, крылья;

С плохими даже дружен я,

Они хотят оружия —

Оружия насилья…

Может быть, я сам виноват? Как магнит, притягиваю к себе таких людей. Хотя нет. Йорка, Ларка, Гилэйн — нормальные, не из их числа. Впрочем, может быть, Гилэйн просто стремится сохранить у себя магический дар? Йорка, например, привела этот аргумент в качестве оправдания. Я-то знаю, что она просто-напросто с тоски умирала на своих болотах.

Видел я ее замок. И майку с надписью «COCA-COLA»… Тоже по Земле скучала. И моталась туда не однажды, наверное.

А мне вдруг совсем расхотелось жить на Земле. Почему? Вроде бы тоже скучал. А теперь не хочется почему-то.

Наверное, когда знаешь, что возможности выбора безграничны, просто теряешься перед ними. Йорке для жизни нужна определенная цель. Все равно — какая! Не было бы этих дурацких драконов, она рано или поздно принялась бы за что-нибудь другое. Я очень хорошо помню, как она спросила у меня, когда мы стояли на одной из башен Лаоэрта и смотрели на возвышающиеся перед нами Андирские горы: «Что же мы теперь будем делать?!» Она просто испугалась того, что становится ненужной этому миру и этой жизни. Инксы были разбиты, люди начинали устраивать свою жизнь, а мы… Мы просто отправились путешествовать. И через сотню лет стали уже легендой. Бессмертными Богами, навсегда покинувшими людей.

Я помню, как Йорка хохотала до упаду, услышав в каком-нибудь трактире очередную сказку о наших с ней подвигах. Несколько раз дело даже доходило до крупных скандалов с чрезмерно религиозными людьми. Но потом ей и это наскучило.

Я вздохнул и пнул ногой подвернувшийся камень. Хандра. Это просто хандра. Мрачное тоскливое настроение. Особенно часто проявляется на третьем тысячелетии жизни. Характерно для Бессмертных. Не лечится и не поддается трезвой оценке.

Может быть, на самом-то деле все не так уж и плохо? Закончим эту бредовую затею, вернусь домой, Йорку заберу из ее дворца — нечего ей там сидеть, морально разлагаться…

Мы вышли на небольшую полянку. Тихо шелестела трава, солнечный свет заливал все вокруг. Я остановился и посмотрел на Йорку.

— Привал? — спросила она.

Я пожал плечами. Привал так привал. Не спеша присел на корточки, потом подумал и повалился на травку, закрыв глаза и подставив лицо солнцу.

— Что с тобой? — спросила Йорка. Я почувствовал, как ее тень падает мне на лицо. Наверное, она присела рядом.

— Ничего.

— Я же вижу! Скучаешь?

— О чем?!

— О Земле. Нет? А о чем тогда?

— Ни о чем я не скучаю. Просто надоело все… Шляемся по мирам, как бездомные… А везде — одно и то же, одно и то же… Надоело. Еще колдун этот… дурацкий… Может, плюнем на него, а?

— Вот еще! Не-е-ет! Я этого паразита уделаю! Можешь не сомневаться!

— Я и не сомневаюсь. А потом?

— Что — потом?!

— Ну, уделаешь ты его, а потом? Жизнь станет лучше?

— У кого?

— У… У нас, — я хотел сказать «у всех», но почему-то передумал. Какое мне, в сущности, дело до всех?! Мне и до себя-то уже нет дела…

— Ты просто хандришь, Оке, — Йорка погладила меня по груди. — Ты просто устал. Устал от всего. Я тебя понимаю. Но я знаю также и то, что если ты опять зароешься в свою пещеру, то хандра оставит тебя, конечно, но очень ненадолго. Я знаю это, я сама Бессмертная… А в этом мире нам могут встретиться какие-нибудь приключения. Ты не согласен? Что-нибудь интересное…

— Кстати, а что это за мир? Опять древность?

Я давно уже обратил внимание, что мой пистолет вновь превратился в меч. Одежда тоже изменилась, стала почти такой же, как и в Межгорье.

— В общем-то, да, — согласилась Йорка. — И магия здесь действует. А еще — этот мир последний перед переходом в Межгорье, на остров Талод.

— Что?! — Я даже сел. — Уже приехали?!

— Да, — рассмеялась Йорка. — Предпоследняя остановка. Так что не хандри пока, ладно?

— А что еще здесь есть? В этом мире?

— По идее, здесь должны жить те самые драконы, которых Каараар таскает в Межгорье. Но я их что-то пока не наблюдаю. Странно вообще-то… Здесь их должно быть навалом. Это, можно сказать, их родина. Из этого мира они попадают во все остальные.