Проснувшись утром, Амрита увидела, что Девар смотрит на нее с нежной улыбкой.
— Твоя жизнь — это танец, не так ли?
Она вспомнила о том, что сказала Кирану. Сказала, что танец — это свобода. Нет, не совсем так.
— Да. А танец — это любовь.
— Я люблю тебя, — сказал Девар. — Моя любовь к «бессмертной» будет бессмертной.
— Моя любовь к смертному — тоже, — ответила Амрита, и оба улыбнулись.
Спустя восемь месяцев Тара родила дочь, а еще через полгода Амрита подарила Девару сына. Вскоре на берег сошли Джеральд Кемпион и Джая — они вернулись в Калькутту. Джая очень изменилась: у нее отросли волосы, следы от ожогов стали менее заметны. Она держала на руках новорожденного мальчика и выглядела очень счастливой.
Девар служил в гарнизоне Калькутты и командовал большим отрядом сипаев. Как кшатрий, представитель наследственного сословия воинов, он пользовался уважением соотечественников и заслужил немалые привилегии.
Амрита, Тара и Камал продолжали танцевать. Из них получилось великолепное трио. Шива и две ипостаси его Шакти, энергии Вселенной, женской сущности и женской души, без которых он не способен ни созидать, ни разрушать.
Однажды Амрита увидела на вечеринке, устроенной высокопоставленным чиновником английской торговой компании, Кирана: он сидел среди гостей и смотрел на нее с сожалением и печалью.
Амрита ни о чем не жалела. Ни о том, что была девадаси, ни о том, что стала женой земного мужчины, ибо человеческая жизнь, как и танец, есть бесконечная круговерть, освобождение от цепей неведения и заблуждения, от мрака уныния и тоски, — если двигаться туда, куда манит волшебная музыка собственной души и завораживающая мелодия сердца.
