Весной мне в Лондон позвонил из Америки Эрон и рассказал, чтов районе города Лафейетт, штат Луизиана, обнаружены обломки автомобиля ХолоднойСандры.
Видимо, Меррик привела людей в ту часть болот, где когда-тозатонула машина. Останки трупов позволили утверждать, что во время затопления вмашине находились две женщины. На черепах обеих имелись глубокие раны, возможнопослужившие причиной смерти. Но никто не мог с точностью сказать, были лижертвы мертвы или живы в тот момент, когда утонули.
Холодную Сандру опознали по остаткам пластиковой сумки,внутри которой нашли несколько предметов и среди них – золотые карманные часы вмаленьком кожаном чехольчике. Меррик тут же признала часы, а надпись на нихтолько подтвердила ее слова. «Моему дорогому сыну Вервэну от отца, АлексиасаАндре Мэйфейра, 1910».
Что касается останков второй женщины – предположительноМедовой Капли на Солнце, – то единственное, что эксперты смогли определитьболее или менее достоверно, это что они принадлежат шестнадцатилетней девушке.Больше ничего узнать не удалось.
Я немедленно собрал вещи. Сообщил по телефону Меррик, чтоуже в пути.
– Не приезжай, Дэвид, – спокойно сказала она. –Все кончено. Они обе похоронены в семейном склепе на кладбище Сент-Луис. Большеничего сделать нельзя. Я вернусь к своей работе в Каире, как только тыпозволишь.
– Дорогая, ты можешь ехать хоть сейчас, но непременнозагляни в Лондон.
– Я и не думала уехать, не повидав тебя, – сказала онаи уже, видимо, хотела положить трубку, но я ее остановил.
– Меррик, золотые карманные часы теперь твои. Пусть тебе ихпочистят, отремонтируют. Храни их у себя. Теперь никто не будет на нихпретендовать.
На другом конце провода повисла тяжелая тишина.
– Я же говорила тебе, Дэвид. Дядюшка Вервэн вечно твердил,что эти часы мне не нужны, – ответила она. – Он заявил, что онитикают для Холодной Сандры и Медовой Капли. Не для меня.
Ее слова меня несколько испугали.
– Чти их память, Меррик, и чти свое желание, –настаивал я, – но жизнь и ее богатства принадлежат живым.
Спустя неделю мы вместе обедали. Она выглядела такой жесвежей и привлекательной, как всегда, каштановые волосы были убраны под кожаныйберет, который начал мне нравиться.
– Я не пользовалась маской, чтобы обнаружить тела, –поспешила объясниться Меррик. – Хочу, чтобы ты знал. Я отправилась вЛафейетт и руководствовалась интуицией и молитвами. Пришлось исследовать драгойнесколько мест, прежде чем нам повезло. Можно даже сказать, что найти телапомогла Большая Нанэнн. Она знала, как я хочу их разыскать. Что касаетсяМедовой Капли, то я до сих пор ощущаю ее присутствие. Иногда мне ее становитсяжалко, иногда я просто теряю силы...
– Ты говоришь о призраке, – вмешался я, – апризрак не всегда тот человек, которого ты знала или любила.
После этого она говорила только о своей работе в Египте,радуясь возможности снова туда вернуться. За это время с помощью аэрофотосъемкив пустыне обнаружили несколько руин, и Меррик успела договориться о встрече,которая позволит ей увидеть никому до сих пор не известное захоронение.
Я был счастлив видеть Меррик в такой чудесной форме. Пока ярасплачивался, она достала золотые карманные часы дядюшки Вервэна.
– Чуть о них не забыла. Разумеется, их уже нельзяпочинить, – пояснила она, с любовью держа на ладони хорошо отполированнуюреликвию. От легкого прикосновения крышка мгновенно открылась с громкимщелчком. – Но мне нравится, что они у меня. Видишь? Стрелки остановилисьна без десяти восемь.
– Ты думаешь, это как-то связано с временем ихсмерти? – осторожно поинтересовался я.
– Скорее всего, нет, – ответила она, слегка пожавплечами. – Вряд ли Холодная Сандра когда-нибудь вспоминала, что часы нужнозаводить. Думаю, она носила их в сумочке просто из сентиментальности.Удивительно, что она не заложила такую дорогую вещь. Ведь она много что отнесласкупщикам.
Меррик убрала часы обратно в сумку и ободряюще мне улыбнулась.
Я отвез ее в аэропорт, специально выбрав маршрут подлиннее,и проводил до самого самолета.
Все было спокойно до последних секунд. Просто двацивилизованных человека прощались ненадолго перед скорой встречей.
Потом вдруг во мне что-то сломалось. Я уже не мог большесдерживаться и заключил Меррик в объятия.
– Моя дорогая, моя любовь, – забормотал я, чувствуясебя ужасно глупо. Меня тянуло к этой молодой женщине, и я жаждал всей душой еепреданности. Меррик не сопротивлялась, уступая поцелуям, разбивавшим мнесердце.
– Никого другого никогда не будет, – прошептала она мнена ухо.
Помню, как отстранил ее от себя, взяв за плечи, после чегоповернулся и быстро ушел, даже ни разу не оглянувшись.
Кто я рядом с этой молодой женщиной? Семидесятилетнийстарик. А ей не было еще и двадцати пяти. Но по дороге в Обитель я понял, чтомне все равно не удастся вызвать в своей душе чувство вины, сколько бы нистарался.
Я любил Меррик точно так, как когда-то любил Джошуа, юношу,считавшего меня самым чудесным любовником на свете. Я любил ее, поддавшисьсоблазну, и ничто никогда не заставило бы меня отречься от этой любви передсамим собой, перед ней или перед Богом.
Все оставшиеся годы, что я ее знал, Меррик провела в Египте.Дважды в год она возвращалась в Новый Орлеан, по пути домой непременно заезжаяв Лондон.
Однажды я осмелился прямо спросить ее, почему она незанимается изучением наследия майя.
Мне показалось, вопрос вывел ее из себя. Она не любилавспоминать джунгли, тем более говорить о них. Она считала, что мне бы следовалоэто знать, но все-таки вполне вежливо ответила, пояснив, что в ходеисследования Мезоамерики слишком часто наталкивалась на препятствия. Вособенности это касалось неизвестных ей диалектов, и к тому же у нее не былоопыта археологических раскопок. Меррик много читала о Египте, хорошо знала егоисторию. Именно поэтому она отправилась туда и намеревалась там остаться.
«Колдовство повсюду одинаково», – частенько повторялаона, но это не помешало ей посвятить магии всю жизнь.
Есть еще одно обстоятельство, связанное с тайной Меррик.
В тот год, когда Меррик работала в Египте после нашего с нейпутешествия в джунгли, Эрон прислал странное послание, содержание которогонавсегда запечатлелось в моей памяти.
