Глава 4
Анна, как обычно, сидела в кресле у прохода, рассматривая идущих мимо, в салон эконом-класса, пассажиров. Хорошо бы вовремя взлететь, тогда, может, вечер в Москве не пропадет… В следующее мгновение ее сердце ёкнуло, ударило под самые ребра, так что перехватило дыхание, и стало проваливаться куда-то. В салон вошел Джон с тем же «самсонайтом», с газетой в одной руке и плащом – в другой; в ее любимом светло-сером костюме, темно-серой рубашке и без галстука. Увидел Анну во втором ряду и застыл, остановив очередь пассажиров.
– Вот это сюрприз! Я как раз о тебе думал, хотел позвонить, когда узнал, что лечу в Москву, но не успел. Ты надолго? Сейчас пристрою вещи и приду поболтать.
Анна забыла, насколько Джон хорош собой. Он был сама эманация силы, успеха и беспечной уверенности. У нее бегали мурашки по коже, а в солнечном сплетении притаилась боль. Руки подрагивали. Торопливо оглядела себя – все в порядке: ухоженные шелковые волосы небрежно разбросаны по плечам, лицо свежее, несмотря на стресс последних недель. Хорошо, что она всегда одевается для полета подобающим образом, со специальным дорожным шиком – если кто понимает, что это такое. Сегодня на ней была простая белая рубашка, темно-синие узкие джинсы до щиколотки, любимый, цвета овсянки, кардиган Loro Piana, которому износа нет, и сумка Hermes в цвет джинсов. Все тип-топ.
После взлета Джон сел рядом с Анной. Вот уж так совпадение. Чувствовалось, он рад ее видеть. Хороша, как никогда, и в хорошем настроении. И эта знакомая, чуть смущенная улыбка, от которой разбегаются к вискам едва заметные морщинки. Боже, как же он соскучился по своей прелестной игрушке! Нет, он никогда не забывал ее, много раз по ночам с тоской вспоминал и Париж, и алюминиевую гала-парти, и исполненный флирта разговор о кошках за бутылкой вина в «Кафе Руж». Когда они виделись в последний раз? Тот ноябрь и два страшно тяжелых вечера с тоской в ее глазах, страхом его потерять и знанием неизбежности потери. Тогда на нее было страшно смотреть. Как, впрочем, и на него самого, жалкого, пытавшегося оправдаться за приносимую боль. Тогда ему казалось, что он уже наигрался в эту игрушку. А теперь у нее, конечно же, совсем другая жизнь. Без него, но наверняка полная радости, свободы… Не зря же в ее глазах этот блеск.
Джон говорил о своей работе, о вечной теме шефа, который наконец уволил Джулию, всех поразившую письмом из Сан-Франциско, что уходит в декретный отпуск. Объяснял ей, что ему предстоит сделать в Москве. Анна рассказала только об отпуске на Зюльте и о презентации. Она собиралась остановиться в Москве в «Мариотт-Авроре».
– Правда? – спросил Джон. – Не может быть. Я тоже. Это для нашей компании слишком дорого, и мне забронировали какой-то другой «Мариотт». Но вчера оттуда перезвонили, какие-то накладки, как всегда, и, в конце концов, мне дали номер в «Авроре» за ту же цену.
– Тебе повезло. Это, действительно, очень и очень хороший отель.
– Гош! Мы не виделись вечность, а теперь оказались в одном отеле. Фантастика.
Они болтали все три часа. Джон расспрашивал Анну про работу, про то, как ей понравился Берлин, не пытаясь выяснить детали. Это было еще одно его удивительное качество: не быть назойливым, не влезать в чужую жизнь. Уметь довольствоваться радостью момента. В Домодедово Анна предложила подвезти Джона, и они продолжали болтать в интиме темно-синей «ауди», пока не доехали до «Мариотта».
– По глоточку, baby-cat?
– Не откажусь от глоточка по приезде. К тому же такой повод. А почему ты в субботу прилетел?
– Не поверишь, но в первый раз сказал себе, что имею все-таки право посмотреть Москву. Я тут в пятый раз, а кроме гостиниц и комнат переговоров, ничего не видел.
– Молодец. И тебя отпустили на весь уик-энд?
– Было нелегко, не скрою, но я справился.
«А ради меня никогда не пытался», – подумала Анна. Джон тем временем уже приглашал ее вместе поужинать.
– Надо отметить встречу, пока наши графики совпадают.
– С наслаждением. Это какой-то знак. И ты так прекрасно выглядишь!
– А ты? Я просто любуюсь тобой. Знаешь, я так скучал по тебе. Все время хотелось позвонить, но не был уверен, что тебе хочется меня слышать.
– Я предлагаю ужинать где угодно, только не в отеле. Скажи мне, во сколько ты хочешь выйти, а я все организую. Мой город, в конце концов.
– Ужин с аборигеном! Фантастика. Никогда не выходил за пределы гостиниц, а тут… действительно, мне везет в этой поездке. Тебе часа хватит?
– Нет, конечно, да и сейчас только полшестого. Давай в восемь?
– Тогда в семь. Если еще не проголодаешься, мы выпьем и погуляем по городу. Ты мне все должна показать. Как тогда, в Париже.
«Не стоило ему вспоминать Париж. Теперь все по-другому. Но он искренне рад меня видеть. И я ведь тоже! С ним так легко, у него просто дар – всегда легко, всегда наслаждение моментом, без усложняющих все ненужных разговоров. Такое чувство, будто только вчера познакомились и это наваждение начала романа. Никакого прошлого, никакой боли, еще без проблем. У нас впереди чудный вечер».
Анна звонила, курила, принимала ванну, а сердце стучало молотом. Вот он, ее город, пульсирующий, как всегда, в субботу вечером. И с ней человек, который, может быть, единственный, кто способен полностью вобрать в себя, принять его роскошь, разврат и оценить его притягательность. Никто другой не увидит Москву ее глазами. Все легко… Лондон где-то далеко, а субботняя московская ночь – прямо за углом с потоками роскошных машин и вечным московским праздником.
– Анна, ты в Москве? Пойдешь с нами ужинать в «Марио»? – Это позвонил Олег.
– Ни за что. Там был отстой еще до моего отъезда в Лондон. Я в «Мариотте-Авроре» и как раз думаю, куда пойти – в «Наби» или в «Недальний Восток».
– Глупая, отставшая от жизни женщина из провинции. Просто оторвалась от Родины, честное слово. Я не о старом «Марио» говорю, а о новом, в Жуковке. Новиков плохого не откроет. Мы на даче, как и все нормальные люди, и никто в город в субботу вечером не поедет. Давай, приезжай. Я сейчас пришлю машину.
– Присылай, а то я уже отпустила водителя.
– А что, ты остановилась в этом кошмарном отеле? Позвонила бы и остановилась у нас на даче.
– С каких пор он стал «кошмарным отелем»? Дача – не вариант, у меня завтра весь день расписан, а в понедельник вообще сумасшедший дом начнется.
– Ах, ну да, я забыл, что говорю с бизнес-леди.
– Ты говоришь с девушкой с рабочей окраины, которая встает по будильнику.
– Ладно, не смеши меня. Машина будет в полвосьмого. Черный «мерс». Водитель позвонит, как подъедет.
– А ничего, что я не одна? Я приеду с Джоном. Помнишь, ты видел его однажды?
– Все еще с тем самым? Ну-ну, ты становишься примером для нас всех. Только не говори, что все это «очень серьезно». Конечно, приезжайте, он нормальный мужик. Кстати, в десять будет какой-то показ то ли мехов, то ли еще чего в «Веранде». Так что, предупреди своего, что все это надолго.
