— Прием подтверждаю, — отозвался капрал, чей голос звучал с некоторым облегчением, и через секунду знакомый четкий голос Грифен также подтвердил получение приказа.
— Выдвигаемся, лейтенант.
Ладони мои снова принялись зудеть. Если тиранидам удалось проскользнуть через наши порядки или выводок генокрадов незамеченным проник в город, то плотная толпа вокруг меня привлечет их так же, как канонада привлекает орков. Возможно, давно пора было обратиться по поводу состояния дел у беженцев к местным юстикарам в их штабе, где бы он ни находился, — главное, чтобы подальше отсюда.
— Мы, конечно же, предпримем все от нас зависящее, — заверил я лейтенанта, как будто слышал все то, что он мне только что говорил, и придавал этому хоть какое-то, на фраг, значение.
Я попытался припомнить тактические карты, которые просматривал на борту командной «Химеры» Фарила. Где, ради варпа, находится пятый сектор? Приведет ли попытка ускользнуть отсюда к тому, что я окажусь посреди еще одного роя тиранидов или стаи генокрадов?
— Ваша помощь была бы очень ценной, — сказал мне молодой офицер. — Вы сами можете видеть, что условия здесь далеки от идеальных.
Эта фраза спровоцировала волну визгливого смеха и пару ругательств, брошенных из толпы гражданских, но, к моему облегчению, ни одно из этих замечаний не было слишком враждебным. Впрочем, мне было хорошо известно, насколько легко и быстро это может измениться. Настало время применить немного старого доброго каиновского шарма, подумал я про себя и обратился непосредственно к гражданским.
— Граждане Периремунды! — произнес я, повышая голос без всякого очевидного усилия, так что он прорезал бормотание толпы так же легко, как пробивался сквозь шум на поле боя. — Могу заверить вас, что вы не забыты, как и та огромная жертва, которую вы принесли, покинув свои дома, позволив Гвардии более эффективно организовать усилия в борьбе против тиранидов. Мое присутствие здесь должно заверить вас в этом. Но я должен попросить вас о терпении еще лишь на краткое время. Даже сейчас битва за очищение вашего мира от пятнающих его ксеносов все еще продолжается.
Более подходящего момента для этих слов я не смог бы выбрать, даже если бы очень постарался. Снаружи кто-то закричал коротким, придушенным воплем боли и ужаса, который через мгновение эхом повторил другой голос, и между ними был лишь один-единственный выстрел лазгана.
Я развернулся на каблуках, будто пораженный током, и страх с застарелыми рефлексами совместными усилиями подавили краткий приступ тошноты, сопровождавший это движение. Глазам моим предстал ходячий ужас более чем в два человеческих роста, рубящий и рвущий своими когтями и шипами, и снежная каша стала красной от останков разорванного в клочья капрала, что первым приветствовал меня, и его напарника.
— Огонь! — заорал я, выхватывая собственное оружие и выпуская заряд из лазерного пистолета, в то время как солдаты СПО вокруг меня все еще стояли, парализованные ужасом. Возвышающийся как башня монстр, казалось, мерцал при каждом движении, и мой выстрел совершенно не причинил ему вреда, выбив кусок камня из колонны, поддерживающей портик над входом. — Защищайте гражданских!
Я бы не дал за этих вояк ломаного фрага, но если что-то и могло заставить СПО поднять свои задницы и открыть огонь по жуткой твари, то именно такие слова. Толстенький лейтенант наконец-то вытащил свое личное оружие, да и солдаты наконец вышли из ступора и принялись палить по врагу, хотя никакого стоящего результата это не принесло.
— Да стой же на месте, фрагом тебя! — пробормотал рядом со мною Юрген, пытаясь навести мелту, но ликтор двигался слишком быстро, и к тому же на линии огня мельтешили солдаты СПО.
За нашими спинами гражданские бросились к дальнему концу терминала, завывая в ужасе, и это, на мой взгляд, с их стороны было весьма разумно. Еще пара солдат ополчения в огненно-алой форме упали, разбрызгивая кровь, голова толстенького лейтенанта прокатилась по мраморному полу совсем рядом с моим ботинком, добавив к прожилкам в камне длинную красную полосу.
— Когда будете готовы, будьте любезны выстрелить, — сказал я своему помощнику, не удержавшись от некой доли укоризны в голосе, но он, как обычно, оставался совершенно нечувствителен к сарказму в любой его форме.
— Уже почти, — заверил он меня и наконец-то выстрелил, испарив мусороприемник, питьевой фонтанчик, а также разукрашенный горшок, в котором, кажется, некогда произрастали декоративные растения.
К счастью, Юргену удалось также задеть и ликтора, опалив один из его длинных шипов, а также превратив рвущие когти на левой верхней конечности твари в бесполезные куски зажаренного мяса, — и это несмотря на невероятную скорость врага. Конечно, чтобы убить ликтора, одного ожога недостаточно, но более чем достаточно, чтобы его хорошенько разозлить. Завизжав от ярости, враг кинулся прямиком ко мне, ворвавшись в здание и прижав меня к импровизированной баррикаде прежде, чем я смог снова выстрелить из своего пистолета.
Бормоча проклятия, я уклонился от первого выпада противника, насколько возможно смещаясь на сторону его поврежденной конечности, и рубанул по дымящемуся хитину цепным мечом. Юрген неплохо его пропек, кажется, потому как сукровица и ядовитые ручейки превратившейся в жидкость плоти стекали из трещин в покрывавшем тиранида панцире, так что мой меч, визжа, вонзился глубоко в тело врага, проводя на его боку широкий открытый разрез. Я, впрочем, знал, что не стоит ожидать, будто эта рана станет смертельной, и потому пригнулся, как раз когда противник развернулся, пытаясь снести мне голову оставшимся когтем-косой.
— Назад, комиссар! — настойчиво проговорил Юрген, который не мог стрелять из опасения задеть меня, и я отчаянно рванулся, врезавшись в одну из перевернутых конторок, чувствуя, как кровь пульсирует у меня в ушах.
Если бы проклятая баррикада не стояла на пути, у меня была бы половина шанса спастись, потому как, возможно, тварь бросилась бы мимо меня, дабы начать поедать гражданских, я мог нанести ей неплохую рубленую рану в спину — но теперь этого уже не случится. Окруженный со всех сторон горой ломаной мебели, я мог ожидать столь же некрасивой смерти, какая постигла солдат СПО.
Внезапно, к моему изумлению, сильно смешанному с облегчением, ликтор отшатнулся, и кайма усиков, что свисали с его жвал, беспокойно задрожала. На мгновение я предположил, что это особенный дар Юргена каким-то образом снова пришел мне на помощь, но, кажется, не было никакой особенной причины, почему этот дар именно сейчас повлиял на тварь; определенно они находились сейчас не ближе друг к другу, чем до этого.[81]
