— Это он. Действительно он, — услышал я бормотание одного из солдат. — Да не стойте там, идите за лейтенантом!
— Премного благодарен, — сказал я, стараясь, чтобы мое тяжелое дыхание не было слышно окружающим. Солдат, к которому обратился постовой, поспешил исполнить поручение. Сам же постовой, как оказалось, имел уголок-нашивку младшего капрала и при моем приближении совершил какой-то жест, наивно полагая, что это и есть отдача чести. Я отсалютовал ему как на параде и улыбнулся дружелюбно. — Можете ли вы просветить меня касательно текущей ситуации?
— Ну, мы просто сидим тут тихо, выжидаем, — ответил этот человек, очевидно затрудняясь дать ответ, — на тот случай, если нападут тираниды. — Он попытался глянуть на меня чуть более браво: — Мы не боимся ввязаться в драку, вы же знаете, сэр, просто те, кто командует, решили оставить это Гвардии, а нам велели присматривать за беженцами.
— И это самая благородная задача, какую только можно представить, — заверил я его, серьезно кивнув, обрадованный и удивленный тем, что голова моя при этом не начала пульсировать от боли так, как я ожидал. — Эти люди являются будущим Периремунды. Они должны получить защиту, и любой ценой.
— Я так об этом никогда не думал, — заявил младший капрал, на глазах приобретая некое подобие воинской выправки, — видимо, остаток солдатской гордости заявил свои права.
К сожалению, через мгновение этот эффект был слегка подорван, когда он наконец заметил Юргена, и челюсть у него буквально отвалилась, как у напуганного сквига. Но впрочем, мы беспрепятственно прошли мимо охранения и вошли в само здание терминала, так что какие бы мысли ни пришли в голову постового, высказать он их уже не успел.
Внутри я увидел одно из самых гнетущих зрелищ в Галактике, несмотря на яркую одежду, в которую были одеты люди. Конечно, это не так плохо, как некоторые вещи из тех, что мне довелось повидать, но впечатление все же было тяжелое: мужчины и женщины с пустыми глазами, согнувшиеся под грузом утрат, апатичные дети, слишком усталые и голодные, могли только сидеть и поскуливать, вместо того чтобы наслаждаться своими самыми беззаботными годами, как им и положено, а также наполняющий собой все помещение нескончаемый шум сотен голосов, к которым давно уже никто не прислушивался. Запах был едва ли не столь же мучителен, как шум, и даже все те годы, что я провел в компании Юргена, не смогли подготовить меня к столь концентрированной и пронзительной дозе человеческого.
Когда я прошел на небольшой участок свободного пространства возле дверей, через которые веял пронизывающий все и вся ветер и заметала поземка, то был поражен внезапным зарядом тепла, поскольку такое количество тел оказалось способно перебороть даже холодный климат Хоарфелла. Большая часть тех солдат, которых я видел снаружи, теперь расселись около импровизированного барьера, который отгораживал пятачок свободного пространства от главного вестибюля терминала: сооружена эта преграда была из мебели, сдвинутой сюда для того, чтобы освободить больше места для вездесущих скаток, которые устилали холодный каменный пол. В баррикаде были и конторки, все еще несущие на себе символику той или иной компании воздушных перевозок, что ранее совершали регулярные рейсы на другие плато; скамейки, а также рекаф-машина с давно истощившимся запасом того напитка, которым она когда-то щедро одаривала желающих. Двое солдат СПО располагались по сторонам своеобразных ворот, сделанных из грузовой палеты, и на руках у них лежали лазганы. По тому как солдаты не сводили глаз с толпы, вместо того чтобы присматриваться к тому, что происходит снаружи, я начал подозревать, что они опасались неприятностей именно с этого направления, и куда больших, чем мог бы причинить любой ксенос.
И, как подумалось мне, у них были к этому все предпосылки. Вонь отчаяния была едва ли не столь же мощной, как и немытых тел, и я начал понимать, что у Кастин был повод для тревоги. Очень немного потребовалось бы, чтобы превратить эту угрюмую человеческую массу в неистовую толпу, которая немногим лучше орочьей орды, и, если подобное произойдет, какая-то пара лазганов не станет нам защитой. У меня, впрочем, не было времени предаваться подобным деморализующим размышлениям, поскольку через толпу ко мне пробирался слегка полноватый молодой человек в столь же экстравагантной форме, что и у солдат СПО.
Он непрерывно бормотал извинения, избегая прикасаться к разношерстным гражданским, ему и в голову не пришло использовать локти и статус, как должен был бы сделать настоящий офицер, и я понял, почему его нагрузили столь неблагодарной работенкой. Вне сомнения, вышестоящие командиры решили, что это тот самый человек, которого им меньше всего будет не хватать на передовой.
— Комиссар, какая честь! — Он повысил голос достаточно, чтобы поприветствовать меня, не доходя некоторого расстояния, и несколько ближайших гражданских повернулись, чтобы посмотреть в мою сторону.
Как только это произошло, в их лицах вспыхнуло узнавание, сопряженное с чем-то, что заставило кровь мою застыть едва ли не до той температуры, что царила снаружи. Это была возродившаяся надежда. К моему ужасу, шепот волнами раскатился вокруг и все больше и больше лиц поворачивалось ко мне, и все они, очевидно, верили в то, что неожиданное мое прибытие знаменовало для них быстрый исход из этого преддверия ада. Как только они поймут, что я не могу им предоставить ничего подобного, дело обернется весьма скверной стороной.
— Лейтенант, — повернулся я к подошедшему, стараясь изображать непринужденную уверенность в себе. Когда все идет наперекосяк, никогда не вредно потянуть время. В худшем случае это дает возможность заметить ближайший выход, вытащить оружие первым, а если уж оказываешься совсем везунчиком, то может случиться нечто идущее на пользу. — Надеюсь, вы не против, что я вот так свалился вам на голову, но, как я слышал, эти люди оказались взаперти чуть ближе к боевым действиям, чем это может быть безопасно, так что я подумал: возможно, мне удастся что-нибудь для них сделать.
— Я очень на это надеюсь, сэр, — произнес пузатенький офицер, глядя почти с надеждой на толпу за барьером, которая постепенно стекалась ближе к нам по ходу разговора.
Солдаты, охраняющие ворота, задвинули их за прошедшим лейтенантом и без всякого эффекта попытались отодвинуть толпу. Лейтенант сказал что-то еще, но мое внимание было на мгновение отвлечено голосом Суллы в воксе.
— Пятый отряд, отвечайте! — В голосе ее проскальзывало необычное напряжение, и спустя мгновение, заполненное шипением статики, отозвался неуверенный голос:
— Пятый-второй, отвечаю. Мы потеряли связь с первой командой,[80]лейтенант. Возможно, неполадки с воксом, но…
— Четвертый отряд в пятый сектор! — Как бы ни раздражало меня ее общество, я должен был признать, что Сулла отреагировала на ситуацию молниеносно. — Возможно, это ликтор, так что продвигайтесь с осторожностью. Марскил, удерживайте позицию и оставайтесь начеку!
