— Медведь, — говорит ему Винс.
— И будем жить в доме? — шепчет Бет.
— В большом доме с крыльцом и решеткой для барбекю. Вы с Кеньоном будете дожидаться меня с работы и пить лимонад из высоких стаканов.
Алан Дюпри вздрагивает, хватая чемодан с ленты транспортера.
Фелпс смеется.
— Впервые встречаю полицейского, который поехал в Нью-Йорк и нарвался на ограбление.
Дюпри безропотно отдает чемодан Фелпсу.
— И что же, он напал на тебя, свалился как снег на голову, двинул тебе в глаз и сломал пару ребер?
— Вроде того, — отвечает Дюпри.
— Только не говори, что не погнался за ним.
— Я погнался.
— Он забрал твой бумажник?
— Нет.
— Ну, хорошо хоть так. А то ведь стыдоба какая.
Они выходят через двери белого суперсовременного аэропорта к машине Фелпса. Садясь на сиденье, Дюпри постанывает от боли. Фелпс выезжает со стоянки, поворачивает на автостраду и спускается по холму Сансет к Спокану. За ними солнце пробивается сквозь тучи — еще немного, и закатится за горизонт. Фелпс вводит Дюпри в курс последних происшествий: преподаватель по ремонту дизелей из муниципального колледжа обнаружен в багажнике собственной машины, а сегодня владелец магазина «Стерео» найден заколотым на сиденье собственной машины около «Дикс Драйв-ин». Вместе с Дагом, владельцем фотоателье, убитым на прошлой неделе, получается три трупа за восемь дней.
— И между ними нет никакой связи? — интересуется Дюпри.
— Не просматривается, — отвечает Фелпс. — Да ты дыши глубже, парень. Всякое бывает. Если бы знать, почему. Может, в воде какая гадость завелась?
Дюпри смотрит в окно.
Фелпс говорит, что Винс Камден не объявлялся с того дня, как зашел к маршалам.
— Наверное, опять из города уехал.
Фелпс съезжает с автострады в пригородный район за Южным холмом. Поворачивает на улицу, где живут Дюпри и Дебби, подъезжает к дому. Свет горит.
— Завтра возьмешь выходной?
— Нет, — отзывается Дюпри. — Я выйду на работу.
Фелпс выскакивает из машины и пытается достать чемодан Дюпри, но Алан отмахивается и берет его сам. Он уже поднимается на крыльцо, когда Фелпс окликает его.
— Кстати, ты молодец. Вычислил, что Камден входит в программу по защите свидетелей. Отличная работа, парень. А что не поймал его — так не всякого же поймаешь.
— Да, — соглашается Дюпри, не оборачиваясь.
Войдя, он утыкается лицом в шею Дебби и повторяет историю о нападении грабителя. Она гладит его по спине, потом идет приготовить ему поесть. Дюпри опускается на стул в столовой, достает листок с номером из бумажника, снимает трубку и набирает номер.
— Медицинский центр «Дубовая роща».
— Здравствуйте, я бы хотел справиться о пациенте, которого привез сегодня утром.
— Простите. Мы не даем информацию о пациентах.
— Прошу вас. Я же сам его доставил. Просто хочу знать, у вас ли он еще. Его зовут Донни Чарлз. Он полицейский.
— Извините, сэр. Не положено.
— Пожалуйста. Это очень важно.
— Вы родственник?
— Нет. Я… его напарник.
Женщина на другом конце провода на мгновение умолкает. Алан слышит шелест страниц.
— Он здесь, — наконец отвечает она.
Они ужинают молча. Дюпри как раз сел в ванну, когда зазвонил телефон. До него донесся голос Дебби:
— Извините. Он в ванной.
Потом он провалился в сон. Очнулся в холодной воде. Дебби стояла в дверях.
— Алан. Может, выйдешь?
Дюпри выходит в халате и видит спину Камдена. Винс сидит на диване Дюпри, пьет кофе из чашки и смотрит результаты выборов по телевизору. Дюпри переводит взгляд на Дебби.
— Прости. Он сказал, что у него для тебя что-то есть. Я не хотела тревожить тебя.
Он успокаивающе гладит ее по руке, она уходит назад в кухню.
В телевизоре появляется мужчина с квадратной челюстью. Он обнимает жену, машет толпе сторонников в зале гостиницы в центре города, пожимает руки, а числа на экране говорят сами за себя: 60 % бюллетеней обработано: Гребби 61,4 %, Томас 38,6 %.
Наконец Винс Камден оборачивается.
— Привет.
Он держит карточку, которую Дюпри дал ему несколько дней назад, на обороте — домашний телефон.
— Извини. Я позвонил и узнал адрес у твоей жены. Не хотел ждать до завтра.
— Ты…
Винс Камден кивает.
— Иду сдаваться.
— За…
— А что у вас есть? — спрашивает Винс, улыбаясь. — Кредитки крал. Марихуаной приторговывал. — Он ерзает на диване. — Могу сказать, кто убил Дага, из фотоателье. И Ленни, которого нашли в машине около «Дикса». А может, и еще чего.
Дюпри молчит.
— Это не я, — продолжает Винс. — Это Рей. Он был у меня, когда ты заехал. Его рук дело.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел, как он убил Ленни. Всадил ему в плечо нож для фруктов.
— Ты знаешь, где сейчас этот Рей?
— Нет, — отвечает Винс. — Не знаю. Он жил в мотеле в западном районе. Но сейчас его там нет. Во время нашей последней встречи он сказал мне, что собирается обратно в Нью-Йорк.
— Один?
— Не могу сказать.
Дюпри не улавливает интонацию: то ли Винс не может сказать, то ли не хочет.
Винс поворачивается к телевизору. Дюпри в халате стоит позади него, не зная, что следует делать дальше. Или что ему хочется делать. Он просто устал, как собака. Наконец он опускается в кресло рядом с диваном напротив стойки с телевизором.
Дебби возвращается из кухни, ставит тарелку нарезанного бананового пирога на журнальный столик и доливает кофе в чашку Винса.
Винс откусывает от пирога.
— Очень вкусно, миссис Дюпри.
— Спасибо. — Она смотрит на мужа в ожидании помощи.
— Ой, простите, — вспоминает Дюпри. — Это… — Он запинается. — Это Марти или…
Он улыбается.
— Винс. Пожалуйста, зовите меня Винс.
— Винс. А это моя жена Дебби.
Винс пожимает ей руку, берет еще кусочек пирога и откусывает над тарелочкой. Они сидят перед телевизором, как семья, наблюдающая за результатами местных выборов. Перевес на стороне республиканцев. Даже таким тяжеловесам, как Уоррен Магнусон и Том Фоули, грозит проигрыш. Борьба за президентское кресло закончилась несколько часов назад, Рейган опередил соперника на девять пунктов и четыреста голосов. Джимми Картер вызывает негодование, потому что сдался так рано, когда избирательные участки были еще открыты в западных штатах. Диктор новостей переключается на штаб Картера, украшенный красными и белыми лентами. Розалин и Эми пристыжено стоят рядом с ним, как сподвижники по заговору, опустив руки по швам, и троица эта напоминает семейство южан, выгнанных из дому. Жалкая картина. Красные глаза Картера припухли: «Я обещал вам четыре года назад, что никогда не обману вас, поэтому я не могу стоять здесь как ни в чем не бывало и говорить, что мне не обидно». Его лицо сильно изменилось по сравнению с тем, каким было четыре года назад, будто время и тяготы постепенно расслабляли мышцы, и черты расплывались. «Я призываю новую администрацию решать проблемы, по-прежнему стоящие перед нами, и объединять американцев».
