кто-то нападает. Я бы почувствовала благодарность, потому что эта продавщица была послана тебе Аллахом для того, чтобы ты приняла в себе вот эту любовь к деньгам. На самом-то деле эта бедная девчонка из «Картье» рисковала своей работой, чтобы подарить тебе недостающую частичку тебя. Представь людей, которые до конца жизни отвергают в себе желание изобилия. Это расщепление. Ведь благодаря этой ситуации, ты стала более целостной, разве нет? И эта продавщица стала причиной твоей трансформации.
Наступило молчание. Пати, сама того не замечая, тихонько кивала моим словам. Просто это была сложная мысль, она требовала времени для принятия, но я была уверена, что Пати меня поняла.
— Да, ты, наверное, права… — осторожно произнесла девушка.
Тарик отнёсся к сказанному скептически, а вот Борис смотрел с неподдельным восхищением.
— Знаешь, ты не перестаёшь меня удивлять, — сказал он. — Своим отношением к жизни и способностью чувствовать то, что недоступно другим. Такая вера в людей… Я редко такое вижу.
Я искренне улыбнулась ему и чокнулась с его поднятым бокалом.
— Вот именно поэтому я и хотел взять тебя на приём к Королеве, — добавил Борис.
— Что? Когда? — опешила я.
— Когда ты была в Париже. Королева Елизавета пригласила меня на официальную встречу, но я не мог взять туда… Абы кого. А тебя бы взял.
Странный ты человек, Боренька. На день рождения не пригласишь, а к Королеве — пожалуйста.
Ответить было нечего, и мы ненадолго разошлись. Борис с кем-то беседовал, насколько позволял царивший вокруг шум. Я снова пошла танцевать.
Вдруг мне пришло неожиданное осознание: «Такая ли я хорошая подруга? Радовалась ли я, когда смогла оттянуть внимание шейха от Веры? Не намеренно ли я использовала свою подругу, чтобы заполучить шейха, при этом оправдывая себя?! Сильно ли я думала о своей соседке, принимая колье в его частном самолёте?» Думать об этом было определённо неприятно, но любопытно.
Тем временем Борис уже собирался уезжать. Перед его отъездом я поддалась порыву и нашептала ему на ухо, что есть одна прекрасная девушка в расцвете сил по имени Вера, которая каждый вечер ждёт его в баре, назвав в каком. Будь, что будет…
Я также сказала ему, что доберусь до дома сама. В этот момент мужчина, стоявший чуть в стороне у барной стойки, достал фотоаппарат и направил в нашу сторону. Миг — и в его руках уже ничего не было, а сам он отвернулся и что-то спросил у бармена. Если бы я не посмотрела в его сторону именно в тот момент, ничего бы не заметила. Однако сомнений быть не могло — меня только что сфотографировали.
Наверное, он Бориса снимал…
Так или иначе, я не хотела оставлять этот поступок без ответа. Поэтому, тронув Бориса за рукав на прощание, решительно двинулась к барной стойке. На моём пути то и дело кто-то возникал, приходилось огибать посетителей клуба. Мужчина с фотоаппаратом не стал дожидаться, пока я пробьюсь к нему. Когда передо мной в очередной раз затормозила смеющаяся парочка, он буквально растворился в толпе.
Как будто я его уже где-то видела…
Я ощущала смутную тревогу ещё некоторое время, но вскоре в клуб зашла компания моих подруг. Мы не виделись сто лет, и я решила задержаться, несмотря на поздний час.
Или уже ранний?
Наговорившись и насмеявшись вдоволь, девчонки разошлись кто куда. Мне было очень весело. Я пила «Дом Периньон» и смотрела на десятки извивающихся в танце тел и двигалась под музыку сама прямо как когда-то в ангаре…
У меня лучшая в мире работа, я живу в лучшем месте на Земле!
Незнакомый мужчина, танцующий рядом, наклонился к моему уху и произнёс:
— Бандитка.
Я улыбнулась ему, и незнакомец затерялся среди людей. То, что он сказал, было правдой. Бандитка Анна, как БондиАнна.
Тут мою руку мягко перехватили.
— Шампанского? — спросил тот, кто это сделал.
Передо мной стоял невероятно притягательный молодой человек в белой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. И сильным французским акцентом.
Придёт время, и я обязательно расскажу и эту историю. Череда событий заставила меня съехать с моей квартиры и уйти с работы по своей воле.
Одновременно на чистом листе моей жизни должна была появиться одна важная подпись. Та, что снова сделает меня свободной. Мать Алекса позвонила и сказала, что он закончил первый этап реабилитации и готов со мной встретиться. Я решила не откладывать этот визит.
Глава 35
Хорошее дело браком не назовут
Лондон, 2005 г.
Дорога до клиники была долгой, зато за это время я как раз смогла морально подготовиться. Предугадать реакцию мужа на новый разговор о разводе было невозможно. Потеря зрения, слёзы, крики, оскорбления — случиться могло что угодно.
Я пообещала себе, что, как бы там ни было, из клиники выйду с подписанными бумагами о разводе.
Несколько минут я постояла перед дверью его палаты, сделала пару глубоких вдохов и выдохов и ещё раз мысленно повторила заранее подготовленные фразы. Только после этого постучала. Ответа не было, и я тихонько приоткрыла дверь.
Его я увидела сразу. Алекс в серой хлопковой пижаме лежал на кровати с поднятой спинкой и смотрел в окно. Из его руки торчала игла, трубка от которой тянулась вверх к капельнице. Рядом на комоде стояла чашка — видимо, Джейн принесла из дома, — и лежала книга.
Алекс медленно повернулся и посмотрел в сторону двери. Я заметила, что у него чистые волосы.
Тысячу лет их такими не видела!
И вообще, он весь был чистый, опрятный, от него пахло стиральным порошком и лекарствами, а не мочой и перегаром. Волосы отросли, видимо, давно не стригся. Но ему так даже шло.
Какой же он всё-таки красивый!
Алекса побрили, отмыли, одели в целую и опрятную одежду, а его кровь непрерывно очищали от того, чем он пичкал себя очень долгое время. Карие глаза смотрели спокойно и даже кротко, а на лице не было никаких эмоций.
Он вообще понимает, кто перед ним? Помнит, что вообще было?
— Привет, Алекс, — осторожно начала я. В любой момент я была готова выскочить за дверь или позвать на помощь.
— Привет, — ответил он так просто, будто мы виделись каждый день.
— Ты как?
Он пожал плечами. Исчерпывающий ответ.
— Я все помню, — вдруг сказал Алекс. — Зачем ты пришла, Анджики?
В его вопросе не было грубости, агрессии или злости. На самом деле в его вопросе вообще ничего не было, никаких эмоций — слова вырывались изо рта, словно пар, пустые и еле видимые,
