мертва.
— Рен! Ты должна отойти, чтобы я смог помочь ей! — я осознаю, что целительница пытается оттолкнуть меня от Сэм. Я поднимаю взгляд и встречаюсь с её полными беспокойства глазами, качая головой.
— Нет. Нет, вы не сможете, — я отпускаю руку своей лучшей подруги, приглаживаю её волосы и целую её лоб. Затем я поднимаюсь на ноги, сжимая книгу в руках, пока всё больше людей сбегается ко двору.
Меня толкают, оттесняют прочь от Сэм.
Но это не Сэм. Больше нет.
Сэм ушла.
Я прокручиваю в голове, эти слова, но не чувствую их. Пока нет. Я не чувствую ничего, кроме книги, прижатой к моей груди.
— Где декан? Кто-нибудь, позовите Роттингема! — кричит целительница.
Декан Роттингем. Нет. Нет, я не могу быть здесь с ним. Нет.
Мои ноги, словно сделанные из механических деталей, начинают двигаться, и я мчусь прочь от двора на Перекрёстке и пустой оболочки моей лучшей подруги. Пока я бегу, последние слова Сэм звучат у меня в голове снова и снова. Книга… при полной луне… читай её… карта… она убьёт тебя, если сможет… найди другую… завершите ритуал… Я позволяю этим словам завладеть мной. Позволяю им вести меня вперёд. Они важны. Это то, что Сэм сказала своим последним дыханием.
При полной луне… читай её…
Сэм хочет, чтобы я прочитала книгу в свете полной луны.
Что бы ни хотела Сэм, я это сделаю.
Хотела. Прошедшее время. Сэм мертва.
Я отгоняю эту мысль прочь. Нет. Не думай об этом сейчас. Делай всё шаг за шагом. Делай то, что хочет Сэм.
Мне так холодно, что, когда книга начинает нагреваться, я едва не роняю её. Мои ноги останавливаются. Я добежала до заднего двора Зала Луны, где есть ещё один дворик. В центре его стоит фонтан, он меньше, чем двор на Перекрёстке, и расположен так близко к зданию, что не полностью скрыт в тени сосен. Вместо этого его омывает свет полной луны, серебристый и яркий — настолько яркий, что мраморная скамья рядом с фонтаном отбрасывает сапфировую тень. Деревянно, почти автоматически, я иду к скамье и сажусь. Где-то в глубине сознания я понимаю, что тёмные пятна на моих коленях — это кровь Сэм.
Не думай об этом. Просто делай то, что хочет Сэм.
Я киваю и ослабляю хватку на книге, укладывая её на колени. Я открываю её, позволяя книге раскрыться на той странице, которую Сэм заложила миллиметровкой. Я игнорирую кровь на своей руке и сосредотачиваюсь на бумаге. На ней нарисованы карандашом какие-то метки — смесь плана и карты, на которой написано «ЗАЛ ЛУНЫ». Часть карты обведена кружком. Затем мой взгляд переключается на открытую книгу. Лунный свет омывает страницы, и на них начинают проявляться буквы, складывающиеся в слова, а слова — в абзацы. Всё это становится чётким и понятным.
Я начинаю читать.
Глава 29. Ли
Я хожу кругами, и клянусь, что скоро протру дорожку на мягком ковре, который начинает сбиваться под моими ногами. Я думал, что сделал всё правильно. Было мороженое, дворецкий, забавные старомодные танцы, наш первый поцелуй… и могло бы быть больше, но всё развалилось.
Я сжимаю затылок, пытаясь унять напряжение, которое уже переходит в головную боль. Я не понимаю, что сделал не так, и это убивает меня. Если бы я знал, я бы исправил это, но нет смысла идти к Рен в её комнату, чтобы задавать вопросы, на которые она всё равно не захочет отвечать.
Три быстрых удара в дверь спасают ковёр от полного уничтожения. Я бросаюсь к двери, выдыхая, пытаясь успокоиться. Рен будет по ту сторону, и если она не извинится, то хотя бы объяснит. Мы сможем двигаться дальше. Всё, что нам нужно, — это поговорить.
Я открываю дверь, но вместо Рен вижу красный свитер Руби, словно рана там, где я был уверен, что увижу свою девушку.
— Ты нужен Рен.
Что-то сжимается в моей груди, эта боль мне знакома. Она напоминает ту, что я чувствовал той ночью, когда декан пришёл с новостями, а крики моей матери разрывали стены. Это — смерть, и я готов встретить её косу, если Рен Найтингейл больше нет.
Я не думаю, просто действую, бросаясь за Руби и выбегая через главные двери кампуса Водолея. Там, у входа, собрались мои однокурсники, словно прилив, несущийся к чему-то, что я пока не могу понять.
Я не могу спросить. Я не могу говорить. Мои лёгкие словно раскалённые угли, они кричат, что вот-вот взорвутся, если я не остановлюсь, но пусть будет так. Пусть сожгут меня изнутри, лишь бы я успел добежать, чтобы спасти Рен.
Мы приближаемся к толпе, которая расступается, словно сама Смерть дарует мне доступ. Я не помню, когда перестал бежать, но моё тело становится тяжёлым, словно камень, когда я стою на краю озера крови. Оно обрамляет Сэм, как рамка вокруг картины, её искорёженное тело выставлено напоказ.
В этом месте что-то не так.
Эти слова Рен — всё, что я слышу, они заглушают крики и ругательства собравшихся студентов. Я поглощён её предупреждением. Предупреждением, которое я не понял. Которое всё ещё не понимаю, но знаю, что оно реально. Настолько реально, как окровавленное, сломанное тело Сэм.
Кто расскажет её родителям?
Чья-то рука опускается мне на плечо, но это не Руби, не Лили и не Люк. Это тот же хват, который удерживал меня от того, чтобы броситься в мутное масло Тихого океана.
— Ли, найди Люка. Мне понадобятся ты и он, чтобы помочь другим студентам.
Он говорит со мной так, будто передо мной не лежит труп. Будто я не могу просто протянуть руку и коснуться тела своей подруги. Будто её кровь не липнет к моим ботинкам.
Я отступаю назад, качая головой.
— Я должен помочь Рен.
Но где она? Руби должна знать. Найти Руби.
Я ищу их красный свитер, но мои глаза снова и снова падают на лужу крови, которая мерцает в лунном свете.
Декан Роттингем встаёт передо
