румянцем, а уши так вообще начинали гореть.
Под вечер, когда дневная жара спала, мы сидели на крыльце. Я устроилась между ног Ильи и прижалась спиной к его груди. Мои руки лежали на его бедрах как на подлокотниках. Мы занимались откровенной ерундой — разглядывали облака. Но нам было так хорошо. Просто так сидеть рядом, вместе смеяться и спорить. Я счастлива, невероятно, неприлично счастливая рядом с ним.
Нашу идиллию прервал звонок телефона. Илья глянул на экран и хмыкнул.
— Да, Скворец, — принял он вызов. — Нашёл… Все хорошо… Да, рядом… Хорошо. Спасибо. Да, пока, — и он отключает звонок. — Тебе привет.
— От кого? — удивилась я, ведь навряд ли его друзья будут передавать мне приветы.
— От Скворца.
— Это кто? — я задрала голову и посмотрела на Илью снизу вверх.
— Это Вова, — не сразу поняла, о ком он. Но когда дошло, сильно удивилась.
— А почему он тебе звонит?
— Ну, когда ты пропала, мы с ним немного пообщались. А потом оказалось, он хороший парень… Выпили, поговорили, подружились, можно сказать.
— Ясно, — я снова перевела взгляд на облака.
Но тут к воротам подъехала машина, а через мгновение на нас с Ильёй смотрели удивлённые мама и папа. Я подскочила как ужаленная.
— Мам, пап, что случилось, вы же должны были приехать только завтра вечером.
— Здравствуйте, — раздалось спокойное за моей спиной от Ильи.
Родители так и смотрели то на него, то на меня. Видимо, удивились не меньше, чем мы.
— Лю, ты не звонишь уже третий день, — наконец заговорила мама, — Мы волновались.
— Прости, — я виновато на нее посмотрела. За своим счастьем я забыла обо всем на свете. — Вы уже знакомы с Ильёй?
— Да, встречались. Здравствуй, — говорит мама, а папа протягивает руку, которую Илья пожимает.
— Мама, папа, Илья мой…
— Парень, — заканчивает он, вызывая у меня улыбку. Я прикусываю губы, но они все равно растягиваются в улыбке. Мама замечает это и тоже улыбается.
— Ну что ж, парень Илья, пошли пить чай и знакомиться. Мы Любино любимое печенье привезли.
Пока Илья пошёл помочь папе с каким-то явно выдуманным делом, мы с мамой пошли в дом.
— Ты такая счастливая, — шепчет мама и я вижу, что ее глаза становятся влажными.
— Да, мам, очень. Самой страшно. Но он такой… Он самый лучший…
Мама прижала меня к себе и я крепко обняла ее в ответ.
— Милая, я так рада за тебя.
В таком положении нас и застали Илья с папой.
— Это что тут за слёзы? — строго спросил папа. — Ну-ка, отставить. Лю, иди сюда, малышка, — уже совсем другим тоном сказал папа, и из маминых рук я перекочевала в его. — Я рад видеть твою улыбку.
— Спасибо, пап.
Мы пили чай, разговаривали, родители интересовались, чем занимается Илья. Вечер получился домашним, семейным и очень теплым. Что самое интересное: ни родители, ни я ни разу не упомянули Нику. Не знаю, почему они о ней не говорили, знаю, что сама боялась о ней говорить. Словно этот разговор лишит меня того хрупкого счастья, что у меня появилось.
Родители не стали ночевать, попрощавшись, уехали в город. А мы пошли спать. В пятницу к десяти часам за Ильёй приехал Стас. Я плохо его знаю, но раньше, когда я его видела, он всегда улыбался и был в хорошем настроении. А сейчас в его глазах не было огня, только тоска. Под глазами залегли тени, а улыбка была искусственной и грустной.
Перед тем, как уехать, Илья долго не мог выпустить меня из рук. И звал вернуться с ним в город. Но я была не готова вернуться домой, а точнее, встретиться с Никой. Пообещав, что приедет уже завтра, Илья все же сел в машину, а я провожала ее взглядом, пока она не скрылась из виду. Впереди был разговор с Татьяной Иосифовной и сегодня меня прям распирало поделиться с ней своим счастьем. Правда, в итоге пришлось рассказать не только об Илье, но и о Нике, и о том, что мы любим одного парня.
66
Илья
Уезжать от Любаши мне не хотелось. Я просто заставил себя это сделать. Ведь у меня были обязанности, которые я должен был выполнять. Стас приехал ко мне на моей машине: его, оказывается, все это время так и стояла возле того магазина. Поэтому мы поехали туда.
— Ты как? Выглядишь хреново? — по дороге.
— Чувствую себя также.
— В универе был?
— Нет. Не хочу… — я понял, что он не хотел видеть Нику. Мне в свое время Лизу тоже видеть не хотелось после ее предательства.
— Может, поехали со мной в клуб? Там работы накопилось за эти дни.
— Поехали, — безразлично бросает он.
Мы забираем его машину и едем в клуб. Прошу его о помощи, загружаю работой. Отвлекаю, переключаю его мысли. Когда уже было ближе к одиннадцати, я откладываю последние бумаги, предлагаю выпить. Нам приносят закуску, а я достаю виски. Стасу нужно поговорить и сделать это на пьяную голову будет легче.
— Я не буду это обсуждать, — разгадав мои намерения, говорит друг.
— Как знаешь. Тогда выпьем за мою Кнопочку, а точнее за то, что она наконец действительно моя.
— Рад за тебя, — отсалютовал мне Стас и одним глотком осушил стакан.
— В понедельник на пары пойдешь?
— Нет, не хочу.
— Стас, это не дело. Так нельзя. Осталось то всего ничего.
— Не могу, — он осушил новый стакан. — Я… Бля, мне так хреново, Швед, если бы ты только знал.
— Я знаю, Стас, как никто, — обновляю его порцию алкоголя и подвигаю ближе тарелку с закуской. — Но у меня получилось выбраться и у тебя получится. Сейчас больно, но, к счастью, время действительно лечит. А если и медсестру себе подходящую найдешь, то выздоровление наступает быстрей, пытаюсь шутить.
— Не хочу. Лучше буду, как ты.
— Ты не я, Стас. Ты лучше меня. И не нужно повторять мои ошибки. Поверь, легче мне от того, что я вел себя как мудак, не было. Я думал: буду делать больно им — будет легче мне. Но нет, это так не работает.
— Значит, пошли они все на х**.
Не комментирую последнюю фразу. Понимаю, что сейчас что-то доказывать ему бесполезно. Ночевать мы отправляемся ко мне.
Утром в субботу я еду к маме. Очень хочется ей рассказать про Кнопочку. Перемены во мне она видит сразу. И ещё ничего не спросив, улыбается мне в ответ.
Она только сменила подгузник Сашке и вручила его мне. Они подросли и теперь их не страшно брать
