этом дело, ваше величество. — произнес Золотой Язык, одевая толстые стеганные перчатки.
Глава гильдии, подошел к печке, вынул заслонку — из раскаленного нутра пахнуло таким жаром, что, на миг показалось, будто сейчас мне опалит волосы и брови, — затем открыл крышку расположенного рядом сундука, взял в руки прислоненную к стене лопату, со скрежетом зачерпнул что-то в ларе и закинул в топку мелкие, отливающие тусклым блеском, черные камешки.
— Экспериментально мы выяснили, что уголь углю рознь. — он поставил заслонку на место. — Чем ближе к бурому цвету, тем хуже горит и тем меньше жара дает. О том что он в принципе подвержен возгоранию, конечно, было известно, но экспериментов по качеству горения как-то ранее не велось. В результате уже выделено не менее четырех его сортов и, думаю, это лишь начало.
Так-так, угольная печь… А вот это уже интересно.
— Мы разослали чертеж и описание во все гильдии, где есть выходы угля и туговато с лесом, — продолжил Щума, стягивая рукавицы, — но, как понимаете, государь, в этом году внедрение таких печей уже не произойдет. Да и консервативность печных дел мастеров весьма велика.
— Возможно, дедушка, чем-то сможет помочь отец Тхритрава? — подал голос Утмир. — Ведь во многом, как мне рассказывали, свинское яблоко стали есть без брезгливости из-за его просветляющего эффекта.
Вообще-то в ряде мест пришлось прибегнуть к классической уловке — поставить вокруг картофельных полей стражу, заведомо недостаточную для нормальной охраны, дабы крестьяне решили что штука это действительно годная и начали картоху тырить, но внуку я пока об этом рассказывать не буду. Пусть иллюзии проходят постепенно.
— Если в Обители Святого Солнца начнут строить угольные печи, паломники ведь, верно, быстро разнесут весть об этом по всей стране. — продолжил свою мысль царевич.
Спору нет, рациональное зерно в словах мальчика имеется, только тут мне нужно содействие не только настоятеля, но и брата Круврашпури — этот хоть уголь обоснует в качестве благословенного топлива, хоть смолу, хоть деготь, хоть кизяк.
— Обсужу этот вопрос с преподобным, Утмир. — ответил я и, повернувшись к Щуме, спросил: — Чем еще удивишь?
— Не уверен, что именно удивлю, повелитель, — философ сделал приглашающий жест в сторону одной из дверей, ведущей, вероятно, в смежную комнату, — но мы долго беседовали с Гиллем из Шхея после того, как вы упомянули корабли с пятью рядами весел…
Он что, утверждает будто смог разработать пентеру? Быть не может — корабль на три ряда весел уже считается в наших краях вершиной инженерной мысли и, что гораздо важнее, судостроительной практики, и при всем моем уважении к главе столичной гильдии, поверить в такой прорыв решительно невозможно.
— Для создания чего-то подобного потребуется совсем иная школа кораблестроения, которой надо набить руку на чем-то не столь, гм, эпическом. — он потянул за дверную ручку и моему взгляду предстала небольшая, тускло освещенная масляными плошками комната, почти целиком занятая массивным столом (хотел бы я знать, как его туда затащили) на котором покоился некий, накрытый тканью куб. — Но довольно крупном.
— И Гиллем хочет построить онерарию не хуже асинской? — мы с внуком вошли в комнату вслед за философом.
— Нет. Нужно строить что-то гораздо более серьезное. Мы подумали о корабле, который равно можно употребить и для войны, и для торговли, и даже изготовили для пробы модель. — Щума сдернул ткань, демонстрируя скрытое доселе содержимое.
Под тряпкой скрывался «эскиз ящика» — лишенный стенок куб из реек, внутри которого расположилась крупномасштабная модель корабля с удивительно знакомыми очертаниями. Я сделал шаг и пригляделся.
Неф. Лопни мои глазоньки — неф же! Две мачты с прямыми парусами, две характерные башенки спереди и сзади — кормовая заметно выше носовой, — с макетами стрелометов. С каждого борта, в дополнение к парусам, расположились по ряду весел.
Румпеля, кстати, не наблюдалось — с маневрами у этой бандуры, как и на остальных существующих кораблях, предполагается корячиться вручную, зато кормил имелось аж два.
— Ух ты! — Утмир подался вперед, буквально пожирая судно глазами. — А где таран?
— Такой корабль не сможет ходить быстро на веслах, царевич. — пояснил философ. — Да и маневренность его оставляет желать много лучшего — таран не будет эффективен. Луки и стрелометы — вот чем кашти-араг[42] будет уязвлять врагов.
Вот что значит настоящий философ — вещи еще нет, а он ей уже и название придумал, и, наверняка, в какую-нибудь классификацию запихал. Нечто вроде: тип — водоплавающие, класс — неживые, отряд — рукотворные, семейство — лодки, род — корабли, вид — кашти-араг. Наука умеет много гитик, ептьль.
— Но основная его задача, разумеется, перевезти в нужное место груз и людей, не став при том легкой добычей боевого корабля. — Вовсе не сражение.
— Парометы по бортам поставь, что Амдерих из Сирка изобрел, вот тебе и боевой корабль. — буркнул я. — Еще, слышал, где-то к востоку от Нандарту порошок изготавливают, что вспыхивает мгновенно и дает такое количество дыма, что если его в заклепанную с одной стороны трубу запихать, ядро толкнет не хуже паромета.
Золотой Язык на миг задумался — судя по лицу что-то припоминал, — а затем уверенно кивнул головой.
— Ваше величество видимо имеет в виду Шалимарову пыль. — убежденно произнес он. — Увы, секрет ее утерян еще во времена падения Мелуххи[43]. Даже ингредиенты нынче неизвестны.
— Селитра, сера и угольная пыль. Не спрашивай в каких пропорциях смешивать и как — не знаю. — ответил я.
И только по выпученным глазам философа и его же отвисшей челюсти понял, что ляпнул что-то не совсем то.
— Ну что ты на меня так смотришь, достопочтенный? Рыбы нашептали.
— Возможно, наставник, вам тоже стоит сходить на рыбалку. — тон, которым это произнес Утмир был самым серьезным и уважительным, но глаза мальчишки смеялись. — Мой друг, рати Тумил, утверждает, что это занятие очень способствует успокоению и очищению ума.
— Видимо, так я и поступлю, царевич. — ответил медленно приходящий в себя Щума.
— С ума посходили. Какая по такой погоде рыбная ловля? — проворчал я. — Простынешь ко всем друджам вместо просветления.
Интересно, а Золотой Язык, после каждой со мной беседы, на нервной почве сильно бухает?
Да не, вряд ли, спился
