конечно, вообще есть хоть какие-нибудь делатели (и ведь не спросишь же!), так халатно к этому относятся. Тоже можно было бы, между прочим, выяснить, почему…
Чтобы она в следующий раз хотя бы ноги унести успела, когда на неё соберутся нападать.
А вместо этого им рано или поздно, наверное, придётся снова встретиться в бою.
А в бою пощады не бывает.
Кейр вздохнул. Нахрена он только вообще всё это сегодня затеял, а? Только душу себе травить…
Парень отхлебнул ещё вина. Скачок дался ему после опустошённой бутылки виски на удивление легко (то ещё, между прочим, развлеченьице: прыгать в незнакомый город – да ещё ночью – на совершенно конкретную улицу, когда тебе известен один-единственный точный ориентир… пускай эта их телевизионная вышка и была видна, как клятвенно заверила Кейра светлячок, даже с самолёта). Зато вот даже то слабенькое опьянение, которое парень вроде бы ещё чувствовал час назад, после обратного перехода снова как рукой сняло. А он очень, очень хотел сегодня, чёрт его подери, напиться… ну в конце концов, не может же тело тули-па препятствовать ему в этом до бесконечности, ведь правда?
– Что-то мне подсказывает, что у тебя просто очень паршивое настроение сегодня, мистер философ… я права? – Верена нарушила затянувшееся молчание.
– Может быть, и паршивое… – пробормотал Кейр, не отрывая взгляда от огонька стоящей на столе свечи, которая была вставлена в покрытую потёками застывшего парафина бутылку из-под пива. – Вот у тебя так бывает, что ты вроде бы знаешь, что сделала всё верно, а на душе всё равно кошки скребут?
– Да такое у всех иногда бывает, наверное. А ты сейчас говоришь о чём-то конкретном?
Кейр вдруг резко наклонился на стуле, упираясь обеими руками в сидение козетки, и приблизил к девушке раскрасневшееся лицо:
– Слушай, Верен… ведь ты же со мной на самом деле едва знакома, ага? Ну так и какая тебе тогда вообще… нахрен… разница?
– Просто пытаюсь понять, – пожала плечами она.
– Знаешь, вот лучше не ври. Я же всё вижу. Все эти желания понять – это же у тебя просто такая маска, ага? Присказки, типа, из вежливости…
– Почему ты так думаешь?
– Да потому что это всегда так… Меня, знаешь ли, всю мою жизнь «пытались понять»… всякие. Поговорить по душам, ага? Пожалеть там, поучить жизни. Посамоутверждаться за мой счёт. Так вот хрен им…
Верена качнула ладонью похожий на кастрюлю медный светильник, на длинной цепи свисающий с потолка над столом, и по заваленной пухлыми плюшевыми фотоальбомами книжной полке за её спиной тут же запрыгали причудливые угловатые тени.
– Знаешь, дорогуша, а ты ведь сейчас разговариваешь вовсе не со мной, а с кем-то у себя в голове, верно? – задумчиво произнесла она, наматывая на палец прядь светлых волос.
– Да… наверное, – Кейр потёр руками лицо. – Слушай, ты… я, наверное, пойду, а? Я пьяный, несу всякую чушь, а тебе всё неловко послать меня подальше, ага?
– Ты знаешь, совсем нет, как ни странно, – девушка улыбнулась. – Мне вроде как даже немножечко лестно, что тебе понадобилась именно я, чтобы побеседовать с кем-то там в своей голове. Если хочешь, можем попробовать поговорить с ним вместе.
Верена понизила голос и неожиданно склонилась к самому его уху:
– Эй, месье Некто, а ну-ка оставь в покое этого молодого человека. Никто здесь не собирается самоутверждаться за его счёт…
– Издеваешься, ага? – парень натянуто усмехнулся. – Я же тебя раздражаю, ведь правда?
– Пытаешься, – кивнула Верена. – Но у тебя не очень выходит, если честно. Это же у тебя что-то вроде защитного рефлекса… Знаешь, некоторые звери выпускают когти, когда не уверены в том, что происходит. Просто на всякий случай. Вот и ты так же.
– Когти… – пробормотал Кейр, невольно опуская взгляд на свои руки. – Мне просто не нужно, чтобы меня жалели. Заставляли чувствовать себя виноватым. Заставляли виниться там в чём-то. Потому что я сильней.
Верена вытянула ноги и откинулась на спинку козетки, сцепляя пальцы за затылком:
– Был один такой сериал, там главный герой говорил об этом так: «Когда жалеют – всегда лезут в душу, хочешь ты того или нет». Я не собираюсь лезть к тебе в душу, честно, Кейр. Я понимаю, что это далеко не всем нравится.
Кейр перевёл взгляд на потрескавшийся деревянный подоконник, сплошь уставленный уродливыми тряпичными куклами с пуговицами вместо глаз. Прямо как в том ужастике, где какая-то ведьма заманивала детей в параллельный мир и превращала в кукол, притворяясь, типа, их мамашей… Как бишь он там назывался, «Каталина» вроде… или «Каролина»? Кейр, когда был мелким, помнится, всегда ещё недоумевал, как же это можно, находясь в здравом уме, начать доверять всякой разной нечисти, как собственным родителям.
Чёрт, ну какая же чушь лезет иногда в голову на ночь глядя, а…
– Вообще жалеть глупо, знаешь, Верен… – парень мотнул головой. – Всё должно быть проще в этой жизни. Накосячил – отвечай. Но уж после того как ответишь, чтобы никто тебе потом уже больше не клепал мозги…
– Ты всё время как будто с кем-то споришь, ты заметил? Знаешь, такое бывает, когда делаешь то, что вроде бы положено, но к этому совершенно не лежит душа. Или когда кто-нибудь пытается тобой манипулировать, а ты подсознательно это ловишь, но ещё не можешь толком понять, в чём дело… У меня в таких ситуациях обычно начинается страшный раздрай.
– Никто мной не… – Кейр замолк на полуслове. – Слушай, ну хорошо, и что же ты тогда делаешь… в таких ситуациях?
– Я, хм… ну, я вроде как пытаюсь честно ответить себе на вопрос: принуждали меня к какому-нибудь выбору или нет. Тогда сразу становится легче. Это, кстати, вообще не зависит от ответа. Все мы время от времени что-нибудь да делаем против воли. Главное, отдавать себе отчёт в том, что происходит.
Кейр медленно покивал, уставившись на замусоренную шахматную клетку плиточного пола под своими ногами:
– А что потом?
– А потом говорю себе: я – это я, и меня нельзя ни к чему принудить. А если случилась осечка, то я это осознаю и, значит, могу в любой момент всё исправить. Моя жизнь, мой контроль, правила устанавливаю я, а не кто-то там ещё.
– Ты знаешь… а это очень неплохо звучит, да.
– Месье Некто согласен ненадолго втянуть свои когти и отпустить ко мне этого молодого человека пропустить ещё бокальчик?
– Да, – Кейр посмотрел ей в глаза и впервые искренне улыбнулся. – Да, он согласен.
* * *
На какое-то время Флинн, судя по всему, всё-таки отрубился. Когда он снова открыл глаза, самолёт
