Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
дебютировать в НХЛ.
– Это же чудесно, – с нескрываемым восторгом произношу я. – Поздравляю тебя!
Не задумываясь о своих действиях, я протягиваю к нему руку, чтобы обнять. Он в ответ прижимает меня к себе вместе с букетом, и я ощущаю легкую ностальгию по былым временам в Ростове. Нас с Сашей связывало столько хорошего. Глупо было бы перечеркнуть все это, оставив в финале наших взаимоотношений тот нелицеприятный эпизод на улице. Несколько секунд я наслаждаюсь теплотой его объятий, пока шестое чувство не заставляет меня торопливо отстраниться.
В каком-то удушающем приступе паники я оборачиваюсь, только лишь для того, чтобы утонуть в ледяном взгляде пронизывающих синих глаз. Мое сердце подпрыгивает, замирает, а потом начинает биться быстрее, словно внутри кто-то нажал кнопку тревоги.
Даниил Благов. Зачем, ну зачем он пришел?
За долю секунды я успеваю рассмотреть его всего – от кончиков белых брендовых кед до лацканов светлого льняного пиджака, стараясь не задерживаться на синих глазах, которые достают до самого сердца, на губах, вкус которых все это время не дает мне уснуть по ночам, на вьющихся темных волосах, чью упругость еще помнят мои пальцы.
Он тоже разглядывает меня без тени стеснения. Его глаза скользят по моему телу с какой-то оскорбительной неспешностью. Даже несмотря на то, что нас разделяют десятки метров, я ощущаю тяжесть его взгляда и исходящие от него волны ярости и чувствую себя будто рыба, выброшенная на берег. Беспомощная, обреченная, слабая, забывшая уроки и выводы прошлого. Одновременно раздосадованная и страшно обрадованная, что он здесь.
Господи, ну зачем он пришел?
Глава 48
На часах уже почти два часа ночи, морально и физически я измотана, но сон все не идет. Я, конечно, точно знаю, в чем причина – не в головокружительной эйфории от успешного вечера и не в количестве выпитого мною шампанского, а в нем одном, Данииле Благове, который вновь играючи нарушил мое с таким трудом обретенное душевное равновесие и исчез так же неожиданно, как и появился.
Стоило мне отвернуться, разорвать с ним зрительный контакт, чтобы извиниться перед Сашей, который все еще стоял позади меня, как он буквально растворился в толпе. И все мои попытки найти его в галерее так и не увенчались успехом.
Домой я вернулась в полном смятении. Весь вечер пребывала в уверенности, что Даниил еще даст о себе знать: после ухода из галереи ожидала увидеть его на парковке, возле дома, в конце концов, но он так и не появился.
Глупо, правда?
Неужели я вновь совершила ту же самую ошибку: приписала ему поступки и чувства, которых на самом деле не было? Ведь он мог прийти на выставку случайно. Вряд ли после расставания со мной он заперся дома и полностью перечеркнул свой светский календарь. Может быть, его пригласил кто-то другой и встреча со мной стала для него такой же неожиданностью, как и для меня с ним. Тогда резонно предположить, что он ушел, чтобы не искушать судьбу и больше со мной не сталкиваться. Но ведь был между нами тот интимный пронизывающий взгляд. Его я не выдумала, не могла. Он был. Реальный. Жалящий. Почти физически осязаемый кожей.
Тогда почему?..
Утром я просыпаюсь поздно, изнемогая от головной боли. В горле сухо, все-таки накануне я перебрала с шампанским, глаза будто засыпали песком. Я чувствую себя разбитой – в короткие часы отдыха во сне меня преследовали мрачные синие глаза, от которых я никак не могла спрятаться, и эта виртуальная погоня отняла у меня последние силы, оставшиеся после вчерашнего вечера.
Я хочу только одного – спрятать за плотными шторами дневной свет и спать, но заставляю себя встать с постели, не давая шанса расклеиться и вновь погрузиться в водоворот мыслей о прошлом. Впереди день подготовки к очередному экзамену летней сессии – в первую очередь мне нужно думать об этом, а не искать мотивы поведения человека, который, несмотря на кажущуюся близость, всегда оставался для меня загадкой.
Я принимаю душ, пью болеутоляющее и, сделав себе тосты и чай, располагаюсь на кухне с учебниками. К собственному удивлению, мне удается отвлечься от мыслей о Дане и сосредоточиться на предмете, пока в районе обеда не раздается звонок телефона.
Подпрыгиваю от неожиданности, подсознательно ожидая увидеть на экране знакомое имя, но звонит отец. И я вновь чувствую себя глупо – Даниил не звонил мне все это время, почему я вдруг решила, что позвонит сейчас?
– Привет, пап, – говорю подчеркнуто бодро, подавляя зевок.
– Мира, – произносит он строго, не тратя время на приветствие. И одно это, помноженное на непривычный напряженный тон, заставляет меня насторожиться.
– Пап, что-то случилось? – спрашиваю осторожно, чувствуя, как от тяжелого предчувствия спазмом сводит желудок.
– Прямо сейчас напротив меня в моем собственном кабинете сидит Даниил Благов, – говорит отец обманчиво мягко. – Он утверждает, что имеет полное право находиться здесь благодаря тебе.
Мое сердце ухает в пятки, а по спине ползет неприятный холодок озноба, словно ледяные пальцы касаются голой кожи.
Я молчу. Мой язык, очевидно, прилип к гортани, а сама я утратила способность к связной речи, но мысли несутся галопом.
Неужели?..
– Мира? – настойчиво повторяет отец.
– Да, пап, – отвечаю тихо.
– Скажи мне, что ты не сделала того, в чем он пытается меня убедить.
Я жмурюсь, не в силах вымолвить ни слова. В трубке царит напряженное ожидание. Я отчаянно пытаюсь найти выход, которого нет.
– Прости, пап, – произношу сипло.
Я слышу глубокий протяжный вздох и глухой грохот, словно что-то тяжелое падает на пол.
– Мира, как же ты могла выйти замуж и ничего нам не сказать?
Глава 49
Когда первый шок проходит, я дрожащими руками беру в руки телефон и ищу в списке контактов нужное имя. Его имя.
Даниил снимает трубку на третьем гудке, и его короткое бесстрастное «да» внезапной болью отзывается в моем глупом сердце.
– Это Мира, – говорю я, не здороваясь, стараясь, чтобы мой голос звучал так же ровно, как и его. – Что тебе нужно от отца? Зачем ты рассказал ему про нас?
Ледяная тишина, которая встречает все мои вопросы, застает меня врасплох. Несмотря на то что Даниил ничего не отвечает, мне становится не по себе.
– Ты здесь? – настойчиво спрашиваю я, когда молчание неприлично затягивается.
– Вечером будь дома, – грубовато бросает он наконец. – Консьерж тебя впустит и передаст ключи. Я могу задержаться.
И пока я соображаю, что ему ответить на это безапелляционное указание, в трубке раздаются короткие
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
