Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
в брак с Филиппом Испанским, парламент подал ей прошение пересмотреть свое решение и найти супруга внутри королевства. Ответ Марии стал единственным в своем роде. Он основывался не столько на защите мощного испанского союза, сколько на ее личном предпочтении. «Если частные лица в таких ситуациях руководствуются собственными вкусами, то и государям разумно рассчитывать на подобную свободу». В ноябре депутация членов парламента предприняла попытку, совершенно безуспешную, отговорить Марию от испанского замужества.
Все согласились, что следует оговорить условия по этому браку. Мария сказала Ренару, что в личной жизни она будет любить супруга и подчиняться ему, «но если он пожелает участвовать в управлении королевством, она не сможет ему этого позволить». По существу, именно такое соглашение заключила Изабелла Кастильская, однако воплотить в жизнь оговоренное условие неизбежно будет затруднительно. Сотрудничество Изабеллы с Фердинандом Арагонским было успешным не только вследствие их личной совместимости, но и потому, что ее королевство значительно превышало его владения. В Англии же баланс сил находился на стороне Филиппа Испанского.
Во Франции Генрих II рассудил, что, если Филипп женится на Марии, «он сам станет королем, и тогда что будет значить желание советников и вызов совета против желания и воли короля?». Генрих сказал посланнику Марии, что «супруг в силе многое сделать со своей супругой» и женщине будет сложно «отказать супругу в чем-либо, чего он настойчиво от нее потребует», добавив, что он знает, сколь «велика для дам» власть мужа.
Генрих, естественно, проявлял предвзятость. Для французского короля никуда не уходила старая проблема: союз Англии с Габсбургами составлял угрозу Франции, которая в таком случае оказывалась в окружении. Однако мнение Генриха разделяли многие. Тайный совет Марии поручил английскому посланнику подчеркнуть, что «если этот брак состоится, правление королевством всегда будет оставаться в руках Ее Высочества, а не принца». Епископ Гардинер призывал, что Филипп «должен быть скорее подданным, чем повелителем; и что королева должна править всем, как она делает сейчас».
Окончательные условия брачного договора (опубликованные в январе 1554 года, чтобы успокоить широко распространенные опасения, и утвержденные парламентом в апреле) предусматривали, что Филипп не имеет права назначать иностранцев на государственные должности и вовлекать Англию в войны за границей. Если Мария умрет бездетной, он уже не будет играть никакой роли в делах Англии. Если в браке родится ребенок, он унаследует не только Англию, но и Нидерланды. (Испания отойдет дону Карлосу, сыну Филиппа от первого брака.) Условия, как видно, в высшей степени выгодные для Англии – теоретически. Однако реальная жизнь могла сложиться совсем иначе, не в последнюю очередь потому, что Филипп, узнав о содержании договора, тайно, но торжественно поклялся не считать себя связанным означенными условиями.
С самого начала испанский брак вызвал глубочайшее неприятие в народе. Когда в первые дни 1554 года в Лондон прибыло имперское посольство, даже мальчишки на улицах забрасывали посланников снежками. Не прошло и нескольких недель, как появились известия о так называемом восстании Уайетта (серии согласованных мятежей, планировавшихся по всей стране), целью которого было свергнуть Марию и заменить ее Елизаветой. Однако в начале января о заговоре стало известно, и только сам сэр Томас Уайетт (сын поэта, поклонника Анны Болейн) в конце месяца выступил на Лондон с армией графства Кент.
Некоторые части собственных войск Марии перешли на сторону Уайетта, не желая, чтобы ими управляли «испанцы или чужаки». Однако в этой кризисной ситуации королева Мария показала себя с лучшей стороны, даже хотела сама идти сражаться. Отправившись собирать войска в Сити, она заявила, что во время коронации вышла замуж за свое королевство, «я ношу на пальце обручальное кольцо, которое никогда не снимала и не сниму»:
Я не могу сказать, как естественно для матери любить своего ребенка, потому что у меня не было детей. Однако, конечно, если государь или правитель может так же естественно и искренне любить своих подданных, как мать любит ребенка, то я, ваша жена и госпожа, люблю нежно всей душой и поддерживаю вас.
В одной фразе Мария изображает себя и как мать, и как государя. Смысл тот же, в котором монарх выше пола, поэтому короля можно называть отцом всего народа. Более того, Мария пообещала, что если обе палаты парламента не согласятся, что испанский брак выгоден всему королевству, «тогда я буду воздерживаться от замужества всю свою жизнь».
Лондон устоял; Уайетт сложил оружие, и его посадили в Тауэр. В феврале Мария с неохотой дала разрешение на казнь девушки, которую так ненадолго вознесли, чтобы заместить королеву, несчастной Джейн Грей. В марте Елизавету Тюдор, предполагаемую выгодополучательницу от заговора Уайетта, обвинили в соучастии в мятеже, и она оказалась в тюрьме Тауэра. Должно быть, Елизавета почувствовала, что самым ужасным образом идет по стопам своей матери.
Однако она не признала вины. Существовавшие письменные свидетельства ничего не доказывали, а когда 11 апреля казнили Уайетта, он в последнем слове на эшафоте полностью ее оправдал. Условия содержания Елизаветы стали помягче. В начале мая в Тауэре появились новые гвардейцы. Она по-прежнему пребывала в страхе, и спросила, убрали ли плаху Джейн Грей. Однако гвардейцы имели задание сопроводить ее из Тауэра под домашний арест в Вудсток, где Елизавета, ободренная народной поддержкой, которую ей демонстрировали по пути, проведет год в плену, но в удобстве.
В апреле 1554 года парламент подтвердил, что статус правящей королевы равнозначен статусу короля и что, вступив в брак, Мария останется «единоличной и самостоятельной королевой». Однако в конце июля, когда Марию сочетали браком с Филиппом в Винчестерском кафедральном соборе (брачная церемония строилась на той, которой соединили Екатерину Арагонскую с принцем Артуром в предыдущем англо-испанском союзе) в соответствии со старой католической процедурой, она пообещала «быть послушной и покорной… не только телом, но и душой».
Тем не менее сигналы опять посылались крайне неоднозначные. На банкете после венчания Марии Тюдор подавали на золотой посуде, а Филиппу Испанскому на серебряной. Однако она наделила Филиппа всей своей собственностью, а он принес ей только свое движимое имущество, но не территории.
Поскольку Филипп расположился в комнатах, прежде служивших апартаментами королевы, а Мария заняла те, что принадлежали королю, казалось, будто Филипп и его испанская свита намерены подтвердить, что худшие опасения англичан не оправдаются, и они тактично ограничатся его положением консорта. На личном уровне Филипп вел себя совершенно спокойно.
Его предупредили, что следует проявлять «внимание» к английской аристократии. Через два дня после бракосочетания он заверил Тайный совет, что присутствует на заседании, чтобы давать рекомендации, но все вопросы «они должны обсуждать с королевой, а он будет делать все, что в его силах, чтобы помочь». Мария со своей стороны настойчиво потребовала, чтобы
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
