а его взволнованный внимательный взгляд метался по моему лицу. Он был честен со мной. А тот факт, что ему пришлось открыться перед практически незнакомым человеком, говорил о крайней степени отчаяния. И я поняла, что просто больше не могу юлить. Не имею права.
– Хорошо, Йен. Откровенность за откровенность. На самом деле у меня действительно возникли кое-какие проблемы со шлемом. Я привыкла испытывать прототипы на себе, но в данном случае это было делать опасно. А для запуска компьютерной симуляции нужна была формула пилюль, которой ни у кого не было.
– Кара, вы должны были мне позвонить! Я бы все решил!
Я сделала упреждающий знак рукой.
– Не волнуйтесь, Йен. Я уже придумала, как обойтись без формулы. Обещаю, к среде меморисборник будет работать, как надо.
На лице Йена появилась слабая, недоверчивая улыбка, и я ободряюще кивнула, надеясь, что смогла его обнадежить.
– Очень на вас рассчитываю, Кара, – уже гораздо спокойнее сказал он. – Надеюсь, этот разговор останется между нами.
– Разумеется.
Я была благодарна Йену за то, что он дал мне отсрочку, и мне было искренне жаль и его и его отца. Поэтому, когда мы распрощались, села снова к компьютеру, решив во что бы то ни стало создать идеальный прототип, который ему поможет. И когда в среду утром я отправляла в техотдел файлы с заметками об уже законченном проекте, то мысленно радовалась его безупречности.
– Шон, милый, записываю это видео для тебя, – заливаясь смехом, бормотала я, одной рукой удерживая коммуникатор, другой указывая на голограмму готового меморисборника. – Та-дам! Видишь, какая прелесть? Он идеален! Как я и хотела. Кстати, я решила остановиться на серебре. Ты был прав, белый не то. О, и самое главное!
Продолжая удерживать коммуникатор, я развернула кресло так, чтобы экран компьютера попадал в кадр. Изменила масштаб изображения, свернула проект, открыла почту и нажала на сохраненное в черновиках письмо – «отправить».
– Вот теперь все! Пляши! Хотя нет, плясать буду я, а ты будешь острить по этому поводу! По рукам? Думаю, ты не против. Так что готовься! Обещаю, с этого дня меня снова будешь интересовать только ты, а не форма твоего черепа…
На этом запись оборвалась. Чудом сдержалась, чтобы не отправить ее тотчас господину Феррену. Хотела своими глазами увидеть его лицо, когда он просмотрит видео. Настроение было шикарным, меня переполняла энергия, которую я решила повернуть в благое русло и позвонила Элли. Рассказала ей про чудесные прототипы ребят, а когда дошла до творения Йелло (Кристина его таки протолкнула), стала заливаться соловьем, чтобы подрядить ее помочь мне с рекламой.
Элли, хихикая, согласилась и попросила прислать ей мое «старильное» видео. Я покивала и отправилась в гости к господину Фейну, чтобы его раздобыть. По дороге встретила Майю. Она была непривычно грустной и в одиночестве шла в кафетерий.
– Что случилось, Майя? – осторожно спросила я, отведя ее в сторонку.
– Фреда на днях увезли в больницу. Приобретенная сердечная недостаточность. Слишком много ночами вкалывал, долго обходился без сна, и сердечная мышца не выдержала. – Она совсем по-детски потерла ладонями лицо, и у меня в груди все сжалось. – Он очень ослабел…
– А что врачи говорят?
– Врачи? – Майя горько усмехнулась. – Они советуют пройти месячный курс регенеративной терапии. Будут колоть лекарства вроде тех, что принимают топы, чтобы не сгореть. Только они стоят бешеных денег… Но это ладно, полбеды, продадим наши карлеты, лишь бы помогло. А вот что делать с его проектом, я понятия не имею.
– У него что, сроки поджимают?
– Не только. Фреду месяц нельзя работать, иначе толку от терапии не будет, а он боится, что не успеет доделать работу, если начнет в последний момент, и ему будет нечем платить налог. А он огромный! И чем выше зарплата, тем больше, намного больше нужно отдать в казну. Фред никогда не называл точной суммы, не хотел грузить, а вчера сказал, и я всю ночь не могла заснуть. А ее еще и постоянно повышают! Утром заходила в его сферу, думала, может, смогу за него закончить проект… Но это заказ для оборонной промышленности. Там все очень сложно. Надо разбираться в механике, а я в ней профан.
– Я тоже, – ответила мрачно, а потом вспомнила про Даниэля и осторожно предложила: – А что, если попросить твоего Фреда на словах объяснить, что нужно делать, а мы бы потом собрались всей нашей группой и что-нибудь сообразили. Одна голова хорошо, а семь лучше. А о деньгах ты не волнуйся. Есть у меня одно заветное состояние, которым я с радостью с тобой поделюсь, – добавила с мягкой улыбкой, вспомнив тот день, когда мы с Шоном отправились на бои, и мой выигрыш. К которому я так и не притронулась.
Деньги жгли руки. Они мне достались потом и кровью другого человека, и если уж их суждено было потратить, то только на благое дело.
– Кара, ты это серьезно? – недоверчиво спросила Майя, и я согласно кивнула.
– Ага.
– Но… почему?
– Майя, что за глупые вопросы? Ты, ребята из нашей группы, Элли, Шон – вы мне как семья. А я эгоистка и хочу быть уверена в том, что у дорогих мне людей все хорошо.
Майя расплакалась.
– Кара, спасибо…
Но договорить я ей не дала, просто крепко обняла и прошептала на ухо:
– Все будет замечательно. Верь мне.
Глава 7
Fight! Fight! Fight!
За прошедшие двенадцать дней я уже успела соскучиться не только по Шону, но и по нашему пентхаусу, и возвращалась туда с нетерпением. Господина Феррена дома не оказалось. Но меня это даже обрадовало. Недолго думая, заказала из ресторана его любимые блюда, вино, накрыла праздничный стол, переоделась в нарядное платье и принялась его дожидаться.
Шон не пришел. Ни в восемь вечера, ни в десять, ни в одиннадцать. Меня это взволновало. Неужели он опять где-то вкалывал? А может, решил, что после сдачи проекта я захочу еще пару дней побыть у себя? В голове пронеслось воспоминание о нашем последнем разговоре и о том, что он хотел взять тайм-аут. Что, если Шон решил меня специально игнорировать? Ответа я не знала и, поникшая, отправилась спать.
Разбудил меня желтоватый отблеск настольной лампы и какое-то странное шуршание.
Медленно приоткрыла глаза и с удивлением обнаружила Шона. Он сидел в кресле напротив кровати, положив ногу на ногу, и что-то рисовал в своем блокноте карандашом.
– Привет, – тихо сказала я.
Шон поднял на меня глаза, улыбнулся. А я, опершись на локоть, оторвала голову от подушки.
– Когда ты пришел?
Вместо ответа Шон приложил указательный палец к губам, а затем развернул ко мне свой блокнот. На белоснежном листе красовался набросок моего портрета.
– Не вертись, – только и сказал он, и я, блаженно улыбаясь, вернулась в прежнее положение.
Шон перестал рисовать примерно через полчаса. Закрыл блокнот, положил его на тумбочку. Но когда я попросила показать, что у него получилось, Шон усмехнулся, отрицательно покачал головой и, перебравшись на краешек нашей постели, нежно меня поцеловал. Мысли о рисунках были мгновенно позабыты…
Мое видео Шону понравилось. Мы его просматривали в салоне карлета, посмеиваясь, пока летели следующим вечером в Хрустальный замок на ежегодный торжественный бал, посвященный окончанию Второй мировой войны. Туда были приглашены все сливки общества Либрума.
Мы как раз пролетали над Хрустальным мостом, когда я неожиданно увидела внизу Мари.
Длинные рыжие волосы были растрепаны, бретельки короткого черного платья соскользнули с плеч. Она хохотала, вырываясь из объятий какого-то высокого темпераментного брюнета, который то и дело ее целовал и, кажется, совсем позабыла о Томе. А ведь они не так давно расстались…
– Что с тобой? – тихо спросил Шон, заметив перемену в моем настроении.
Я смущенно потерла лоб.
– Ничего. Просто… Помнишь, я тебе рассказывала, что парня моей подруги уволили из Пантеона и отправили отрабатывать долг перед Эдемом? – Шон кивнул. – Сейчас я увидела ее с другим…
– Любви не существует, Карина, – авторитетно заявил Шон, и я улыбнулась.
– Бестактно напоминать…
Шон ухмыльнулся и резко развернул карлет
