– А откуда ты знаешь, что там сейчас нет того парня, который их кормит?
Мелфорд пожал плечами:
– Потому что вчера я его убил.
У меня перехватило дыхание: для меня это было ударом.
– Ты что, поэтому убил Ублюдка? Потому, что он работал на свиноферме?
– Расслабься: в маразм я еще не впал. Дело вовсе не в этом: мне искренне жаль людей, которые работают в таких местах. Их эксплуатируют ничуть не меньше, чем животных. Они получают гроши и горбатятся на своих хозяев, которым плевать на их здоровье и безопасность. Эти люди – такие же жертвы. Здесь хозяева заслуживают смерти, а не рабочие. Не волнуйся: это было лишь случайное совпадение. – На секунду он задумался. – По крайней мере, почти.
Мелфорд свернул с трассы, объехал трейлерный парк, а затем резко свернул направо, на грунтовую дорогу, которую я бы скорее всего просто не заметил, даже если бы раз десять проехал мимо. Дорога шла сквозь плотную поросль тощих сосен, своенравно растущих тут и там, типичный для Флориды кустарник и россыпь белых валунов. По этой дороге мы проехали около мили, и по мере приближения к свиноферме плотный запах серы и аммиака становился все сильнее. В конце концов мне уже казалось, будто вонь стала материальна и осязаема, как будто какое-то злобное существо соорудило из нее ледоруб и принялось яростно раз за разом вонзать его в мои органы чувств. Наконец мы уперлись в забор. Мелфорд остановил машину, выпрыгнул из нее, достал из кармана ключ и отпер им висячий замок. Вернувшись в машину, он продолжал улыбаться.
– Где ты взял этот ключ? – спросил я.
– Места надо знать, – отвечал Мелфорд.
Проехав еще некоторое время по лесной дороге, мы в конце концов выбрались на поляну. Перед нами возникло огромное, шаткое на вид строение без окон, высотой примерно два этажа. Это сооружение, сваренное из листов алюминия, отчасти походило на склад, но его странное местоположение делало его отличной декорацией для ночного кошмара. Кроме того, оно чем-то напоминало тюрьму. Эта ассоциация заставила меня предположить, что, возможно, я начинаю понимать мысль Мелфорда.
Он остановил машину за соснами, чтобы скрыть ее от любопытных глаз. «Береженого Бог бережет», – объяснил он. Мы вышли из машины и направились к зданию. Пока я сидел в машине, мне казалось, что снаружи и так уже вонь невозможная, хоть я уже и начал к ней потихоньку привыкать, но теперь запах усилился и стал резче. Казалось, что вонь эта наполняет воздух, словно некая тяжелая взвесь: от этого он становился плотным, и каждый шаг нам давался с трудом. Мне казалось, будто я иду по аэродинамической трубе. Как можно работать в таком месте? Да еще и жить неподалеку? Даже самим свиньям… Но об этом я даже думать не хотел: у меня и так было проблем по горло, и я решил раз навсегда, что эта придурь Мелфорда не имеет ко мне никакого отношения.
Позади склада трава и низкий кустарник отступали под натиском густой черной грязи, из которой то здесь, то там пучками вырывались травяные побеги. Эта грязевая полоса простиралась метров на десять в ширину, а затем обрывалась в отстойник, или «лагуну», – обрывалась столь внезапно, что я сперва подумал, будто берега этого отвратительного водоема не просто обтесаны человеческими руками, но еще и выложены бетонными плитами. Отстойник оказался маленьким – гораздо меньше, чем я себе представлял. Само слово «лагуна» ассоциировалось с пышностью тропиков, сочной растительностью, туманными водопадами, стаями тропических птиц, которые вдруг срываются с веток и устремляются в небо, но оказалось, что в данном случае слово «лагуна» – не более чем эвфемизм. Это был самый настоящий отстойник – по-другому не назовешь. Это была канава метров тридцати в диаметре, самая мерзкая, грязная и отвратительная, какую только можно себе представить. По берегам ее не росло ничего, кроме нескольких рваных пучков самых невзрачных колючек, – как ни странно, за единственным исключением одинокого почерневшего мангрового дерева, узловатые корни которого вились и сплетались, вырываясь на поверхность и вновь уходя под землю или в темные воды отстойника.
Когда мы подошли к отстойнику, я думал, что ботинки мои испачкаются в черной жиже, но, к моему удивлению, грязь оказалась сухой и рассыпчатой, как поверхность лунной пустыни. Однако вонь с каждым шагом все усиливалась – причем, похоже, в геометрической прогрессии – и в конце концов стала невыносимой. Как ни странно, у меня возникло такое впечатление, что вонь оказывает определенное воздействие на человеческое сознание: у меня появилась странная легкость в мыслях, а ноги едва слушались. Я растопырил руки, чтобы хоть как-то удержать равновесие.
Я опасливо поглядывал на отстойник, будто ожидая, что оттуда вот-вот вылезет чудовище и пожрет нас. Сперва я решил, что это зрительный обман, игра светотени, но оказалось, что содержимое этой канавы не просто погружено во мрак – оно и само имеет темно-коричневый цвет. Это было озеро вязкой, густо-коричневой слизи, зловонные волны которой плескались о склизкие берега. Мысли мои затуманились, и ассоциации увлекли меня в область школьной программы. Отстойник отличается от озера тем же самым, чем зомби – от живого человека. Над отстойником, как и над зомби, вьется и угрожающе жужжит рой насекомых-мутантов.
По периметру озера, неподалеку от края воды, на небольшом расстоянии друг от друга из грязи торчали металлические пруты, между которыми была натянута веревка, украшенная яркими ленточками из цветного полиэтилена, вяло трепещущими на ветру. Немного не доходя до этой ограды, Мелфорд остановился.
– Думаю, они там, – сказал он, указывая на канаву.
– Так это и есть отстойник?
Мелфорд кивнул.
– И что же, это все свиная моча и дерьмо?
Он снова кивнул.
– Ты хочешь сказать, они столько насрали?!
– Наверное. Я никогда раньше не был в таких местах.
Я вытаращил глаза:
– Никогда раньше не был?
– Никогда. Это даже отвратительнее, чем я предполагал. Это уму непостижимо.
– Да. И по-моему, отличное место, чтобы прятать трупы, – заметил я. – Ну и как мы будем их искать?
Мелфорд пожал плечами:
– А мы не будем. Это была дурацкая идея.
– Извини, что устроил всю эту суету с отстойником, – сказал он. – Мне сперва показалось, что это вполне разумный план действий.
Я пожал плечами, не вполне понимая, как вести себя в ситуации, когда расчетливый убийца просит у меня прощения за то, что его план эксгумации тела человека, убитого кем-то другим, провалился столь постыдно.
На другом конце склада мы обнаружили ворота – неожиданно прочные по сравнению с самим сооружением, которое, казалось, было построено из жести от консервных банок. На воротах висел тяжелый замок.
– Следующая остановка! – провозгласил Мелфорд, извлекая из кармана связку ключей и отпирая замок.
– Откуда у тебя эти ключи? – спросил я.
В ответ он только покачал головой, не поднимая взгляд от замка.
