за плечи, я пытаюсь успокоиться.
За одним из столиков раздается едва слышный плач и высокая девушка несмело поднимается со своего места. Сутулясь, она вытирает нос рукавом и озирается по сторонам. Рыдания становятся громче, когда она замечает направляющихся к ней двух стражников с золотыми повязками на могучих бицепсах. Ее выводят из столовой и оживление вновь возвращается, словно ничего не произошло.
Я прислоняюсь к холодному стеклу, от несправедливости происходящего, меня душит гнев. Мне хочется вскочить и предупредить всех об опасности, но внутренний голос шепчет сидеть на месте и не высовываться. Слишком опасно. Слишком рискованно.
— Остальным химерам просьба разбиться на пары и последовать во двор, — выводит меня из ступора всё тот же женский голос, — Остальным химерам просьба разбиться на пары и последовать во двор.
Чайка молча подходит ко мне, и мы выходим на улицу. С безоблачного неба сияет солнце и холодный воздух сохраняет вкус позднего утра. Я замечаю доктора Полк, она стоит на крыльце и смотрит на меня. Уверена, она заметила пропажу, но никому об этом не сказала.
Стражники лениво следят за нами. Мы двигаемся в сторону спортивной площадки.
— То, что ты сказала правда? — Чайка наклоняется ко мне.
— Они называют это разборкой, — едва слышно отвечаю я, и ее лицо становится серым.
— Боже… — черные глаза сверкают, как отполированный оникс
Атмосфера между нами вибрирует от напряжения. Смешивается всё: страх, злость, неверие…
— Мы можем попробовать сбежать вместе, — предлагает она, и это заставляет моё сердце дрогнуть. — Ключ ещё у тебя?
— Да.
Неожиданно одна из идущих впереди девушек выбивается из общей массы.
— Выпустите меня! — верещит она и бросается бежать.
Глава 32
Макс
Мы вливаемся в оживленную толпу, заполняющую собой проспект бело-синей массой переговаривающихся с друг другом людей. Я различаю среди них черную форму стражников и внутренности скручивает от страха.
«Оранжевый код» означает только одно — восстание в одной из зон, а значит, объявят комендантский час и отправят вооруженный патруль подавить мятеж. Это случалось всего два раза за всю историю существования двух миров. Отсюда и такой ажиотаж и…
Столько стражников.
Взгляд Вэй, брошенный на меня так прямо и говорит:
«Я предупреждала».
Красные фонари заливают дорогу багровой кровью. Сирена не перестает оглушительно реветь. Мы стараемся держаться вместе, но нас все сильнее зажимают в плотное кольцо. Напряжение на улице нарастает.
Застрять здесь с отступником не самая удачная из всех наших затей.
Мне приходится проталкиваться плечом, наступать на чьи-то ноги, извиняющее улыбаться и упрямо двигаться вперед. Я весь взмок, по спине стекает струйка холодного пота. Вдруг становится очень тихо. Все разом замолкают, уставившись на экран и нам приходится остановиться.
Я поднимаю голову.
Глава следственного комитета, Игорь Николаевич Коршун смотрит с другой стороны экрана. Его черные брови над покрасневшими от усталости глазами, сведены в прямую линию. На погонах оливковая ветвь победителя и вышивка трех генеральских звезд.
— Очень жаль, что после стольких лет, нам опять приходится возвращаться к «Оранжевому коду», — нарушает тишину генерал, — Но вы должны знать, что правительственные фракции делают всё возможное, чтобы подавить мятеж и не дать развязаться войне, — толпа обескуражено охает и Вэй хватает меня за руку.
От дурного предчувствия у меня сводит живот, но я ободряюще сжимаю пальцы и высвобождаю свою ладонь.
— Я обязан лично сообщить вам прискорбную весть: сегодня при задержании отступника один из наших сотрудников был убит, не смотря на все наши усилия, гибриду удалось скрыться и он прячется где-то в городе, — внизу экрана появляется бегущая строка, сообщающая его номер, и портрет.
Я перевожу взгляд на измененного, он остается хладнокровным и спокойным.
— Скорее всего, ему удалось как-то изменить свою внешность… — генерал холодно глядит в камеру и у меня возникает неприятное ощущение в районе шее, словно он вонзает в меня что-то острое, — …поэтому я прошу вас всех воспринимать досмотр, как полагается жителям Верхнего мира. Самое время нам всем объединиться и вспомнить нашу клятву.
Люди рядом со мной начинают одобрительно выкрикивать ее слова.
«Совершенство наш щит и защитник. Мы прибываем в единстве золотой крови, ее наследие защищает нас», — нам приходится повторять за всеми, склоняя головы в знак почтения.
— Они знают о Сопротивлении, — шепчет измененный, я делаю вид, что поглощен клятвой, — И хотят вычислить имена недовольных.
Я замечаю стражников, они продвигаются вперед, проверяя идентификаторы каждого.
Твою мать.
Мы начинаем быстро пробираться сквозь толпу. На меня бросают недоуменные взгляды, но я стараюсь не смотреть на их лица, расталкивая локтями дорогу и заворачиваю в первый попавшийся парк. Купол определяет движение и зажигается желтый свет. Мы скрываемся в тени высокого дерева.
— Они не успокоятся, пока не проверят всех, — ровным голосом говорит Вэй, озвучивая мои мрачные мысли.
— Я вызвала беспилотник отца, — Эмма убирает телефон в карман, — Придется подождать, — она ежится от холода, переступая с ноги на ногу, но я не делаю попытки подойти к ней.
Из громкоговорителя звучит мелодичный сигнал. Затем раздается тот же спокойный мужской голос:
— А сейчас, я выражаю своё сочувствие семье убитого сотрудника, — генерал на мгновение замолкает и я почему-то не хочу, чтобы он продолжал, — Тан Джен. Ты погиб героем и будешь награжден посмертно!
Я не в силах вздохнуть и пошевелиться. Легкие требуют воздуха, но я словно забываю, как дышать.
— Что… — нетвердым голосом спрашивает Вэй, вынуждая смотреть на неё, — … что он сказал?
— Я… — начинаю и замолкаю, весь кислород заканчивается, парк кажется мне шатким плотом в бушующем океане, на котором я с трудом удерживаю равновесие.
— Он умер, — безжалостно говорит вместо меня отступник, и устало прислоняется к стволу дерева. — Они его прикончили.
Мне хочется в очередной раз съездить ему по лицу. Я силой сжимаю ладонь, пока ногти не впиваются в кожу и не выступают капельки крови. Стискиваю зубы. Мне удается сдержать порыв. Под натиском ярости, другие чувства отступают, но желание забыться возвращается.
