Лемми мгновенно лишился голоса и последних душевных сил. Издав слабый писк, он скорчился на полу.
Кайя хотела было юркнуть под шкуру… Внезапно ей стало стыдно.
«Если я поведу себя как Лемми, больше некому будет защитить сихиртя…»
Замирая от страха, Кайя вылезла из-под шкуры. Накинула ее на Лемми и дрожащим голосом позвала, глядя в сторону прикрытой шкурой двери:
– Это ты, Волк Моря? Зачем ты пришел?
Новое хриплое нетерпеливое рычание раздалось в ответ. Смысл его был Кайе вполне внятен.
– За мной? – упавшим голосом пробормотала девушка.
Она невольно оглянулась на шкуру – и полезла наружу из землянки.
Свет луны заливал длинные травянистые крыши домов. Поселение сихиртя казалось брошенным – так здесь было тихо и безлюдно. Ни единого человека не видать, не слыхать… «Должно быть, все попрятались», – подумала Кайя, чуть взбодрившись. Если бы аклута прислали за жизнями людей, зрелище было бы совсем иное…
Черный волк с острым плавником на загривке стоял перед домом Вига. Он почти сливался с тьмой – были видны лишь белые пятна на шкуре да ярко светились красные глаза. При виде Кайи аклут задрал морду к небу и испустил долгий тоскливый вой.
В первый миг Кайя испугалась… Потом поняла.
– Что-то случилось с Кэрр?
Аклут молча повернулся и потрусил в сторону утеса, то и дело оглядываясь на девушку.
– Иду я, иду, – вздохнула та, следуя за ним.
* * *
Дорога не заняла много времени. Хотя они шли в почти кромешной тьме, Кайя знала на пути каждый корень. Вот тропа устремилась резко вверх; вот кольцо мертвого можжевельника… Зашелестели в своих плетенках глазастые куколки-стражи…
На поляне было совершенно пусто. Вежа гейды поднималась темным курганом. Слабо рдели на кострище последние угли…
И ни следа Кэрр.
Кайя подошла к костру. Да, вот тут недавно и полыхало то неистовое пламя. Здесь акка Кэрр устроила великое камлание, отсветы которого были видны наверняка на всех берегах Змеева моря. Теперь же здесь остались лишь пепел и угли… А это что за тряпье?
Кайя наклонилась, вглядываясь, – и с криком шарахнулась. То, что она сперва приняла то ли за кучу тряпья, то ли за обрывок шкуры, было все, что осталось от Кэрр Зимней Бури. Ни костей, ни плоти – лишь пучок седых волос и пустая серая кожа…
Налетел ветер, по углям пробежало пламя. Что-то сверкнуло синим в темноте. Кайя шагнула в сторону от кострища и увидела шаманскую корону. Похоже, Кэрр была в ней, когда с наставницей девушки случилось нечто, оставившее от могучей гейды лишь пустую кожу… Кайя осторожно взяла корону в руки – та ничуть не пострадала. Даже кожаные шнуры не обуглились. Блестели железом рога, и синие камни смотрели так же ясно и твердо, как прежде.
Кайя заметила, что кончики рогов измазаны в чем-то темном. Кровь?
– Что здесь случилось? – подумала она вслух, поворачиваясь к волку. – Почему умерла акка?
Аклут, все это время молча дожидавшийся рядом, подошел к останкам Кэрр, сел над ними и горестно завыл.
«Да он оплакивает ее! – изумилась про себя Кайя. – Неужели он любил свою земную жену?»
– Кто ее убил? – спросила она.
Волк выл.
«Акка Кэрр послала аклута против Безымянного нойды, – подумала Кайя. – И проиграла… Убийца Бабушки – страшный человек, ненавидящий женщин, – победил аклута в бою. И, как водится, обратил его против хозяйки…»
– Ты убил ее по приказу Безымянного, – тихо сказала она, глядя на Волка Моря. – Горюй теперь…
Кайя перевела взгляд на великую корону. Кэрр Зимняя Буря встала перед внутренним взором девушки, как живая.
Вот она пляшет танец-полет у ночного костра; на ее крыльях – иней Вечного Льда…
Вот выходит из моря, сияя зубастой улыбкой, а рядом – волк-оборотень, ее муж…
Вот что-то бормочет во сне, упившись суры, отпустив дух в странствие по нижним мирам…
Вот протягивает куклу-кусаку: «Отнеси старейшинам подарочек…»
Долгие годы Кайя трепетала перед Кэрр. Однако теперь вдруг ощутила пустоту и страх. Как жить в одиночку? Что делать с хищными сайво? Кайя очень хорошо их чуяла: целый сонм вскормленных кровью духов кружил во тьме над поляной…
И самый страшный из них – морской муж гейды – сидел прямо перед ней.
– Что же делать отныне? – вырвалось у девушки.
Черный волк словно ждал этого вопроса. Он перестал выть, встал, вздыбился… Над утесом вдруг резко стемнело. Повеяло холодом, налетела морось, какая бывает на море перед бурей. Последние остатки углей мгновенно остыли, на траве заблестела роса…
Впервые аклут явился Кайе в человеческом облике. Тот, с кем встречалась гейда на каменном островке в море, стоял, возвышаясь над поляной. Великан с черной блестящей кожей, будто облитый смолой. Лицо скрывала зубастая маска, некогда так напугавшая Кайю. Из-под маски несло тухлым мясом и гниющими водорослями.
Кайя вдруг поняла, почему он являлся земной жене в этой жутковатой маске. То, что скрывала личина, было много страшнее…
Не сводя с девушки взгляда, аклут медленно протянул к ней руки. Черные пальцы с перепонками, увенчанные острыми когтями… Кайя понимала: она бессильна что-либо сделать. И потому просто стояла и ждала.
Аклут опустился перед ней на колено, низко склонив голову. На голой макушке, там, где у младенцев родничок, дрожало отверстие дыхала, выбрасывая облачка пара.
Глубокое волнение охватило Кайю.
– Нет, нет! – пятясь, воскликнула она. – Я не могу принять тебя, Волк Моря! Ты – великий, ужасный сайво! Ты наравне с богами, а я маленькая и слабая. Я недостойна стать твоей земной женой! Меня пугает кровь, души утопленных моряков, съеденных людей и собак…
Аклут поднял голову. Маска косатки смотрела на нее в упор красными точками-зрачками.
Кайя умолкла, трепеща от страха. Она только что отвергла могучего, свирепого морского духа! А если он разгневался? Переживет ли она его ярость?!
Но она не могла поступить иначе. Прими она его – и стала бы такой же, как Кэрр.
«А сихиртя были бы только рады», – вдруг подумалось девушке.
Это тоже была новая, взрослая мысль. Кайе почему-то стало грустно.
Да, сихиртя покорились бы «новой Кэрр» с радостью. Они бы так же пресмыкались перед Кайей, как и перед гейдой. Начали бы так же угождать ей, так же трусить…
Кайя сжала зубы и вскинула голову.
– Уходи в море! – приказала она аклуту.
Тот стоял перед ней, словно все еще чего-то ожидая.
«Корона, – вспомнила девушка. – Собираясь призывать своего духа-мужа, Кэрр всегда надевала корону…»
Кайя поклонилась короне, подняла ее двумя руками и осторожно надела.
В то же мгновение мир вспыхнул вокруг нее, ожил, заговорил на все голоса.
Внезапно и ярко, словно наяву, к Кайе вернулись воспоминания – все то, что годы странствий и страданий почти стерли из памяти. Уютное дымное тепло отцовской землянки, далекий свист ветра в дюнах, тепло обережной шкуры, ласковые руки матери… Разговоры камней в очаге, бормотание домовых сайво… Духи предков, что слетелись к дымоходу и подслушивают разговоры правнуков… Мир снова стал
