— Сейчас, моя девочка. Я мигом, — взволнованно воскликнул он в ответ.
— Только не волноваться, — уговаривала себя, взяв в руки свою настольную книгу Дик Рида «Роды без страха».
Потом поняла, что что-то я не то делаю. Надо же готовиться к поездке в госпиталь. Бросаю книгу на кровать, а сама тихонько сползаю с нее на пол.
Даже переодеться нет сил. Как была в широкой белой сорочке, так в ней и нахожусь.
Волна с каждым разом накатывает все настойчивее и сильнее. Перерывы все еще длятся по три минуты, но мне кажется, что эти три минуты равны максимум одной.
Явно не успокоив себя этим, улавливаю настоящую схватку. Дышу с полуоткрытым ртом, как можно глубже. Глаза закрываются, на какие-то мгновения ухожу в себя.
На смену схватки снова приходит волна, вслед за которой возвращается схватка. Я пытаюсь поменять положение тела, понимаю, что необходимо вставать, но еще и еще раз прохожу эти ощущения лежа.
Первая попытка встать на колени и просто опираться локтями на ковер сопровождалась схваткой и дала мне понять, что это не то, чего я хочу.
Как представлю, что сейчас нужно куда-то ехать…
Боже! Не хочу! Да я лучше тут останусь.
Я попробовала упереться руками о нижнюю спинку кровати и приподняться, когда ко мне в спальню вбежала тетя Галя.
Вяло осознаю то, что она мне говорит. Кажется, она хочет меня осмотреть и спокойно позволяю ей это сделать.
Как-никак она медик, всю жизнь проработала фельдшером в местном ФАПе. Уж, наверное, знает, что к чему.
Она что-то запричитала о том, что у меня полное раскрытие и что ехать куда-то бессмысленно. Не успеем. И об ответственности.
Так поняла, это у нее была минута паники и поток сознания, которые меня сейчас очень мало волновали.
Она выбежала из комнаты, сказав что-то отцу, не посмевшему войти за дверь.
Пока её со мной не было, я сосредоточилась над своими ощущениями. Стояла на коленях и держалась за кровать, как за единственное спасение.
Очередная схватка, — и я пыталась усилить ее своим голосом. Снова схватка, — и я снова выпускала вместе с нею звук, как меня учили. Сила схватки перенаправлялась не вниз живота, а словно по голосовой трубе выходила вверх через горло. Очень необычные ощущения, они мгновенно принесли облегчение. Чувствую, как из меня хлынула бурным потоком жидкость.
— О, околоплодный пузырь лопнул. Может ляжешь на бок? Легче будет, — снова появилась возле меня тетя Галя. — Сейчас потуги начнутся.
— Не, лежать не хочу, — помотала я упрямо головой.
А вот желание тужиться определенно ощутила и не стала ему сопротивляться.
— Ы-ы, — простонала я, вспоминая в этот момент бурильщика. Вернее то, как он после кафе приволок меня тогда к Загсу, тупо поставив перед фактом.
Ну, оригинал же. И все-то у него, как не у людей.
— Что это? — округлила я глаза, увидев примечательный силуэт местного дворца бракосочетаний.
— А ты не видишь?
— И зачем мы здесь? — задала глупый вопрос.
— Заявление подадим. Надевай маску и пойдем уже. Паспорт, я знаю, у тебя с собой.
— А?
— Без А, Ев.
— Так ты же уезжаешь и сам не знаешь точно, когда вернешься, — сделала последнюю вялую попытку к сопротивлению.
Признаться честно, для меня за этот день свалилось столько шокирующих событий, что очередная прихоть Федора буквально выбила из колеи, заставляя забыть о своих принципах и нежелании идти «взамуж».
Воспользовался моментом, гад такой!
И кто ж мог знать, что нас согласятся расписать буквально на следующий день, учтя мое положение.
А уж Федя, если захочет, умеет убеждать каждого, подключив все свое обаяние.
Так что, почти все, как я и хотела. Свадьбы, по сути, не было. А роспись прошла обыденно, как в тумане.
Боже упаси меня от белого платья. Приперлась в алом комбинезоне в загс, а Федя так вообще в джинсах и футболке. И, кажется, от этого был доволен не меньше.
Я почему-то до последнего отказывалась верить, то бурильщик женится на мне.
Аж всплакнула, вспомнив подходящее определение: «по залёту».
— И чего ревём опять, чудо моё? — спросил тогда меня он.
— От счастья, блин!
— Я уже в предвкушении первой брачной ночи, — выдохнул он, опалив жаром мои губы.
— А вчера что было? — ехидно поинтересовалась у него.
— А вчера была репетиция, мадам Марченко.
— Только давай договоримся сразу, месье Марченко.
— О чем?
— Если влюбишься в другую, скажи сразу. Обойдись, пожалуйста, без адюльтера.
— Ну точно, дурнушка! Такой момент испоганить. Не пессимизди, Ева. Отправь своих тараканов в отпуск, а? — опять свел все к шутке Федор, не восприняв мои слова всерьез.
— Так, Ева, сосредоточься, — выдернул меня из воспоминаний голос тети Гали.
Очередная потуга не заставила себя ждать. Я уловила легкое чувство жжения, переставая в этот момент дышать «собачкой*».
— Так, первый пошел. Давай, Ева! Умничка, девочка, — зычным голосом подбадривала меня мачеха.
Она ту же просит меня развернуться — не слушаюсь. Тогда она требует шире расставить ноги, но у меня не сразу получается это сделать.
В тот же миг потуга достигла своего пика, и головка малыша полностью вышла.
Слышала голоса одобрения в свой адрес, но не успела насладиться этим, как вдруг снова потуга и … с невероятной скоростью малыш выскальзывает из меня.
Слышу плач своего первенца и немного паникую, не видя его. Но тут меня скручивает очередная потуга, и минут через пять на свет появляется мой второй сыночек.
Мои утренние пташки, — улыбаюсь я, ошалело выцепив взглядом время на часах.
Семь-ноль-пять утра.
Я хочу плакать и смеяться одновременно.
Слышу слова поздравлений от тети Гали, которые быстро сменяются напоминанием о рождении плаценты.
— Сейчас, Ева, приложим этих красавчиков к груди, своим сосанием они быстро запустят процесс сокращения матки.
Мне не до слов тети Гали, я улыбаюсь сквозь слезы, глядя на крошечные сморщенные мордашки своих мальчишек, и задыхаюсь от нежности к этим крошкам.
* Дыхание «собачкой» — это мелкие, частые вдохи-выдохи животом с открытым ртом, до того момента, когда тужиться разрешают
27. POV Фёдор— Пап, па-а-ап! — налетели на меня два трехгодовалых сорванца-сына, отвлекая мой взор от пары комплектов сисек. Кхм, точнее, от двух подружек — блондинки и брюнетки в весьма откровенных бикини.
