– Только Лера здесь. А больше из женщин никого.
– Только Лера… – эхом отозвался я. – И ты полагаешь, что она красивая и умная?
Я взялся за голову, как ваятель, устанавливающий гипсовое чело на плечи готовой фигуры. Сел на нары, потому как ноги вдруг перестали меня держать. С души сразу схлынула ярость. Казалось, что минуту назад я был замороженным цыпленком, но вот попал в микроволновку, и теперь я стремительно оттаиваю, обмякаю, оплываю, и сейчас упадет на грудь голова, и безвольными плетьми повиснут руки.
Женщина (или как там ее? Ирина Тучкина?) на цыпочках отошла от стены, подняла с пола табурет, кружку, еще какие-то вещи… Что же это получается? – думал я. Катастрофа. Шизуха. Я вскочил с нар, подошел к столу, налил из чайника воды в кружку и жадно выпил. Слишком я сильно разгонялся, и слишком резко приходится тормозить. Сейчас сердце выскочит из груди, кумулятивным зарядом пробьет стену и улетит куда-то дальше, догонять некий фантом. Я как белка, которую вынули из колеса и затолкали в тесную коробку. Нет ничего хуже энергии, которую некуда выплеснуть… Ирина есть, но не та. Это я дурак или Альбинос со своей компанией – полные идиоты?
– Значит, в этом сарае… – пробормотал я и так сильно сжал алюминиевую кружку, что она сплющилась, как голова Дацыка. – Значит, в этом грязном хлеву, в этом мусорном баке с крышей, кроме тебя, нет никого?
Я опустился на корточки и заглянул под нары. Тучкина напряженно следила за мной. По-видимому, она уже начала бояться, что я вдруг найду где-нибудь под нарами или под столом свою Ирину, и тогда начнется мучительный процесс отвинчивания головы.
– Что ты там застрял? – прошептала она. – Что ты там нашел?
У меня не было сил выпрямиться, и я остался сидеть на полу.
– Так что же это получается? – с ненавистью произнес я. – Это ради тебя я целую неделю себя через мясорубку прокручивал, от милиции убегал, мчался сюда со всех ног? Ради вот такого конопатого пингвина?
Оскорбившись, Тучкина подбоченилась и, с презрением глядя на меня, отпарировала:
– А я тебя об этом не просила! То, что ты оказался здесь, для меня такая же неприятная неожиданность!
– Так какого черта ты не предупредила Альбиноса, что меня не знаешь, что он ошибся и принял тебя за другую!
– Да о тебе вообще речь не шла! И он ни о чем меня не спрашивал!
– Проклятье! – взвыл я от беспомощности. – Где же в таком случае моя Ирина? Она ушла из дома и пропала! Мобильник не отвечал. Соседи не в курсе. Нет человека! Растаял! Исчез!
– Мало ли, – пожала плечами Тучкина. – У женщин могут быть свои тайны от мужчин.
– Да что ты понимаешь! – выпалил я и невольно сжал кулаки. – Тайны от мужчин! Никаких тайн от меня у нее отродясь не было! Потому что она меня безумно любит! Потому что я для нее – все!
– Надо же, какая самоуверенность! – фыркнула Тучкина и опустила глазки. – Настоящая женщина всегда в поиске, она вся в движении, она меняется каждое мгновение, как река, текущая в океан. Ибо если остановится, то зацветет, помутнеет, затянется камышом и осокой и расплодятся в ней лягушки.
– То-то я вижу, что тебе уже за тридцать, а ты все еще от лягушек бегаешь, – буркнул я. – За первого встречного замуж готова выскочить, лишь бы в паспорте отметка была!
– Сам ты «за тридцать»! – вспылила Тучкина. – Придурок! Да от такого, как ты, любая женщина сбежит! Твоя Ирина свой мобильник в море выбросила, чтобы твоего голоса никогда не слышать, и умотала с любовником на Канары!
– Закрой рот!
Ну вот, я снова разозлился, и злость придала не только сил, но и иллюзорный смысл моим последующим поступкам. Я кинулся к двери и принялся колотить в нее ногами. Наслушался глупых речей обиженной богом женщины и голову потерял. Она просто не знает характера Ирины. Серая мышь захотела мне отомстить, и ей отчасти это удалось. Но хватит засорять мозги чужой глупостью! Пора вернуться к моим баранам. Я не верю в совпадения. Ирина исчезла на следующий день после того, как Альбинос увез Тучкину в Минводы. Возможно, он с опозданием понял, что ошибся, что похитил не ту женщину. Позвонил Дацыку и сказал, что, мол, баба не та. И Дацык вместе с Лерой сделали «дубль-два». По логике: чем больше баб, тем сговорчивее будет Вацура… Точно! Дацык знает, где Ирина! Этот урод с приплюснутыми мозгами держит ее в другом месте на тот случай, если понадобится дополнительный рычаг воздействия на меня.
Дверь распахнулась неожиданно, и я едва не вывалился в ночь.
– Чего гремишь, скотина? – рявкнул из темноты Дацык.
Я почти не видел его и, уж конечно, не различил в его руке пистолета. Не думая о последствиях, как зверь, который кидается на охотника с ружьем, я прыгнул на Дацыка, повалил его на землю и принялся душить.
– Убью, скотина! – хрипло орал Дацык, извиваясь подо мной. – Сейчас пришибу, на хрен!
– Где Ирина?! – орал я, едва не касаясь оскаленными зубами мясистого носа Дацыка, и с каждым мгновением все сильнее сжимал пальцы на его шее. – Куда ты ее спрятал, урод?! Считаю до трех! До трех!
– Она в доме… В доме… Идиот… – захлебывался Дацык.
– Я не про эту конопатую спрашиваю!
– А тебе мало одной?!
И тут грянул выстрел. Наверное, даже если бы меня прошило насквозь, я бы ничего не почувствовал и еще долго бы душил Дацыка слабеющими руками. Но пуля пролетела у меня где-то под мышкой и устремилась к звездам, что уменьшило шансы Дацыка на жизнь.
– Ты что?! – выдавливал он из себя, хватая губами воздух. – Ты что? Отпусти, не то пристрелю!
– Не жить тебе, Дацык! Говори, где Ирина!
– Ты взбесился, скотина… Я тебе свинцовую клизму сейчас вставлю…
Он выстрелил снова, и на сей раз пуля обожгла мне кончик большого пальца да походя передала привет мочке уха. Я торопился, на третий раз Дацык наверняка прострелит мне голову. Я уже хотел схватить его за волосы и ударить ею о землю, будто чугунным языком в колокол, но тут чьи-то сильные руки сдавили мне плечи и откинули назад. Дацык, почувствовав свободу, подлетел в воздух и с остервенением принялся бить меня ногами по лицу. Я не мог ни подняться, ни прикрыться от ударов. Упал на спину, перевернулся на бок. Дацык с воплями молотил ногами, нацеливая свои тяжелые ботинки мне в глаза и нос.
– Хватит! – раздался голос Альбиноса.
– Я убью его! – все еще хрипел Дацык, не в силах успокоиться. – Ты видел, как он меня… Все! Не трогай меня! Я ему сейчас покажу, как «Спартак» на своем поле играет…
– Да прекрати же ты! – вышел из себя Альбинос и сильным толчком в грудь отбросил Дацыка к стене сарая.
Не знаю, что он сделал с моим лицом. Я уже давно не смотрелся в зеркало, и будет лучше, если еще долго не посмотрюсь.
– Ты опять его защищаешь! – завизжал Дацык, размахивая руками и поддерживая в себе боевой пыл. – А он меня чуть не придушил!
