Лангена, закапали слезы. Но что означает «вождь смятения», для него осталось непонятным. Возможно, Нострадамус имел в виду его неуверенность и беспокойство. В остальном сообщение было предельно ясным. Через временную пропасть длиной в четыреста лет Нострадамус передал ему послание и предсказал не только судьбу мира, но и личное будущее Фридхельма Лангена!
И еще Нострадамус сумел разглядеть «письма с Майна». Речь шла о письмах, которые Ланген рассылал редакторам журналов, политикам и правоохранительным органам. Когда его арестовали вскоре после нападения, он надеялся, что будет наконец-то выслушан и принят всерьез. Но его допрашивали всего пару часов, а затем отпустили, признав «не представляющим опасности». Нострадамус и это предвидел: назвал его тем единственным, кто умел видеть и над кем насмехались, называя «слабаком с длинным языком»! Что бы он ни сделал, ему никто не поверит. Он разделит судьбу великого провидца и навсегда останется непонятым.
Дальше продолжать было бессмысленно. В принципе, мир не заслуживает лучшего. Он действительно сделал все возможное, чтобы предупредить их. Теперь ему оставалось лишь исполнить последнее пророчество Нострадамуса. Прощальное письмо лежало рядом с листками бумаги, где были расшифрованные стихи. В нем он в последний раз просил того, в чьих руках оно окажется, отнестись к словам Нострадамуса серьезно.
Но он знал, что и эту просьбу не воспримут всерьез. Они просто заявят, что Ланген всегда был сумасшедшим одаренным математиком, сломленным собственным гением, и страдал параноидальной шизофренией. Каждый день в Германии десятки людей кончали жизнь самоубийством, так он ничем не отличался от них. Никто не обратит внимания на его последние слова. Откладывать больше не было смысла. Он потянулся за острым кухонным ножом, который положил на стол. В последний раз оглядев комнату, он взялся обеими руками за рукоятку и прижал острие к солнечному сплетению. Он читал, что если сильно ударить туда под углом вверх, то можно одним быстрым движением пронзить сердце. Ланген закрыл глаза и надавил на рукоятку.
В следующее мгновение он вскочил и бросил нож. Черт, как же больно! Лезвие вошло всего на сантиметр, но грудь горела огнем. Он побежал на кухню и, за неимением бинта, схватил полотенце и прижал его к ране, из которой обильно текла кровь. Когда он наклонился, чтобы сесть, боль стала настолько сильной, что он не мог стоять. Вид ножа вызывал ужас. Неужели Нострадамус не мог подсказать ему более легкую смерть, снотворное, например? Ладно, в XVI веке таблеток снотворного не существовало, но ведь уже тогда люди принимали яд или резали себе запястья! Так нет, он написал черным по белому, «закалывает себя и умирает»! Дьявол! Ну, почему он такой «жалкий слабак»! Ланген всегда был плаксой. Во всяком случае, так ему говорила мать. Он спрашивал себя, а так ли будет плохо, если он хоть немного отклонится от пророчества Нострадамуса. В конце концов, ничего не изменится, если вскоре весь мир…
Эта мысль мелькнула в его сознании так же отчетливо, как если бы он увидел в воображении вспышку атомной бомбы. Это действительно все меняет! Кардиальным образом! Боль в груди отошла на второй план, когда он осознал, что ему открылось. Если он не исполнил пророчество, значит, Нострадамус ошибся. И если Нострадамус ошибся, даже если это касалось мелочей…
У Лангена закружилась голова. Спотыкаясь, он побрел на кухню и выпил воды. Это было в его силах! В его руках оказался ключ к судьбе мира. Не следуя пророчеству великого провидца, он мог изменить ход истории! Только он, Фридхельм Ланген, «который один лишь может видеть», способен, не закалывая себя, предотвратить Третью мировую войну! Он запрокинул голову и громко захохотал.
71
Леннард долго возился со связкой ключей, которую дала ему Ева, пока не нашел нужный, отпиравший решетчатые ворота. Подходя к величественному особняку, он держал в поле зрения окна, но не заметил никакого движения. Он не стал сразу отпирать входную дверь, а обошел здание вокруг и тоже заглянул в окна. Дома, кажется, никого не было. С левой стороны особняка он обнаружил кабинет Бенца. Как и в других комнатах дома, там было пусто. Если кто-то и находился внутри, он наверняка уже знал, что Леннард проник на территорию, и теперь притаился в ожидании. Паули решил рискнуть.
Массивная входная дверь запиралась на два замка — обычный и электронный, который был связан с системой безопасности. Мигающий диод показывал, что дом сейчас под охраной. Леннард нажал кнопку на круглом электронном ключе из связки Евы. Тихонько пискнув, сигнализация отключилась и глазок перестал мигать. Леннард достал пистолет и толкнул дверь.
В доме царила тишина, которую нарушало лишь тиканье часов в гостиной. Он закрыл дверь и, стараясь не шуметь, двинулся вперед по коридору.
Старинный паркет поскрипывал под ногами. Паули остановился на мгновение и прислушался, но ничто не указывало на то, что в доме есть кто-то еще. Он открыл дверь в кабинет Бенца и заглянул внутрь. Нет, даже в тех слепых зонах, которые не просматривались через окно, никто не прятался. В кабинете стоял огромный антикварный письменный стол из тропического дерева. Стены занимали книжные полки, заставленные томами в кожаных обложках. Еще там были книги по менеджменту, языкам программирования и интернету. На стене рядом с дверью висела большая абстрактная картина. На картине поменьше, на стене справа, был изображен суровый джентльмен в черной шляпе, его шею украшал нарядный воротник — какой-то портрет XVII века. По словам Евы, за ней был спрятан сейф.
Леннард снял картину и наклонился, чтобы положить ее на пол. Левый бок снова пронзила острая боль. Он застонал. За картиной обнаружилась серая стальная дверь с цифровой клавиатурой. В ответ на набранный им восьмизначный код, который дала Ева, индикатор не загорелся зеленым. Черт! Повторное введение кода — и тот же результат. Он вспомнил листок бумаги с написанными цифрами. Он видел его так же ясно, как если бы держал в руке. Почерк Евы был неровным, но понятным. Значит, Леннард никак не мог ошибиться с номером. Может быть, она допустила ошибку или перепутала местами пару цифр? Или, что еще вероятнее, Бенц просто изменил комбинацию? Как бы там ни было, Леннард позвонил Еве.
Она не ответила, и ему пришлось оставить короткое сообщение на автоответчик. Он решил подождать десять минут в доме. Пока можно было хотя бы обыскать стол Бенца и большой дубовый шкаф, стоящий у стены напротив. Может быть, ему что-то попадется в руки — маленькая, на первый взгляд, безобидная подсказка, которую можно
