всей стране для предотвращения новых поджогов. Переходим к следующей теме…
Фридхельм Ланген выключил телевизор и вытер мокрое от слез лицо. Затем он снова уткнулся в разложенные перед ним строчки катренов. Он начал перечитывать все с самого начала. Как бы ему хотелось, чтобы все это оказалось ночным кошмаром. Если расположить стихи Нострадамуса в правильной последовательности, туманная тарабарщина внезапно превращалась в точное пророчество, не оставляющее места для неверного толкования. Длинный отрывок, который он разложил перед собой, начинался с описания нападения, которое он уже передал в полицию:
Хитрость, заговор и коварное нападение:
Большой город подвергся стремительному и неожиданному нападению.
Но следующие несколько строк, которые он расшифровал лишь вчера, заставили его взглянуть на катастрофу по-новому:
Заходя все дальше, мыслители разработают план/атаку.
Это будет истолковано совершенно иначе.
Причины произошедшего будут скрыты полковниками.
Спор будет идти о причине облаков.
Поэтому не было никакой уверенности в том, что это дело рук исламистов. Напротив, Нострадамус ясно дал понять, что «полковники скроют причины произошедшего». Вероятно, они и сами не пришли к единому мнению насчет истинных причин. Однако для Лангена это было очевидно. Нострадамус очень подробно рассказал, к какому ужасному стечению событий приведет катастрофа:
Он выползет из бездны и огромного города,
Он будет великим крикуном, наглым и бесстыдным,
Под ложным цветом семи бритых голов.
Его изукрашенный язык попадает во многие открытые уши.
Это было настолько ясно, что даже сейчас, когда он читал текст в десятый раз, по его спине пробежала дрожь. Семь бритых голов были лидерами Партии немецкого народа, которая украсила себя «лживыми цветами» демократии: черным, красным, золотым. Описание Нострадамусом демонстрации на краю руин Карлсруэ было пугающе точным:
Собравшиеся в большом числе у сцены займут место, прежде необитаемое.
Стремлением к ненависти испорчена вся вера.
Старое пламя гнева не утихает.
И затем, конечно, его последствия:
Ночью в двух убежищах вспыхнет пожар,
Несколько человек задохнутся и сгорят в нем.
Крики станут приметой ночи:
Дух общности еще больше придет в упадок.
Чужаки/иностранцы все прыгают на клинки,
Их выслеживают, убивают, гонят голыми,
Все их добрые дела считаются наказуемыми.
Согласие и мир полностью разрушены.
Конечно, то, что великий провидец говорит лишь о двух убежищах, не означает, что его пророчество ложно, даже если предыдущей ночью было совершено более ста двадцати поджогов. В конце концов, Нострадамус лишь описал свои видения, а в них он видел только два, предположительно — наиболее страшных нападения. Затем в пророчестве говорится о том, кто виновен в этих злодеяниях:
Задиристый и с ловким языком:
Неправдивое сообщение о ложных выборах
Того, кто пришел искоренить их законы.
Пройдут выборы руководителя года.
Большинство хочет поддержать его.
Он будет казаться хуже юной шлюхи.
Захватит власть в тени мщения.
Таким образом, ПНН выиграет федеральные выборы в следующем году. О том, что должно после этого произойти с Германией, Нострадамус пишет достаточно определенно:
Он начнет возвышаться, мерзкий, порочный, низменный,
До лидера сильных/армии.
Мерзкий, без веры, без закона, он будет править страной.
Совет погибнет из-за лысого человека.
На четырнадцатый год воцарится тирания,
Перенесенная в великую Германию.
Жалкая, несчастная республика,
О, невозможно смотреть, как страдает великий народ!
Итак, если суммировать все сведения, «лысая голова» — это, несомненно, Людгер Фрайманн, и пророчество Нострадамуса относится к Германии. Но его последствия не ограничиваются лишь одной страной.
Общий закон вывернут наизнанку.
Чтобы сказать правду, нужно держать рот на замке.
Глупцы захотят заполучить и Карманию (Персию).
На Востоке великий ужас и страх.
Таким образом, большая война начнется в Иране, южная часть которого называется Карманией. Нет, она уже началась. Пусть даже Тегеран атаковали не немецкие, а американские бомбардировщики. Но Нострадамус и не утверждал, что «глупцы» — это немцы. Мир еще не знал об этом, но Третья мировая война уже шла, конец света был неотвратим. Ланген сделал над собой усилие и прочел следующие строки:
Мир приближается к последней фазе,
Недалеко до великого тысячелетия.
Нет сердца, каким бы смелым оно ни было,
Которое бы не трепетало.
Плач и рыдания, крики и вой.
Тогда снова разгорятся войны,
Они не довольствуются землей,
Которую опоясывают немецкие горы,
А поразят всю Европу и весь мир.
До начала падения кельтов.
О, близится ужасная гибель!
Семь месяцев идет большая война, люди умирают в страданиях.
С небес сойдет великий царь ужаса,
Не останется ни места, ни земли, чтобы спастись.
Вот он, «великий царь ужаса» — самая известная из всех строк Нострадамуса, которую так часто цитируют в совершенно неправильном контексте. «Царь ужаса» был явной отсылкой к библейскому апокалипсису. Конец света был неотвратим — бежать будет некуда. Мало утешения в том, что поджигатель Фрайманн тоже погибнет:
Подстрекатель будет охвачен собственным огнем,
И тогда он не будет знать, как погасить великое пламя.
О, какие ужасные несчастья, перемены, плач, крики и кровь!
Никогда еще не было такого горького времени!
На этом пророчество могло бы закончиться. Но далее шли еще три четверостишия, которые глубоко потрясли Лангена, ведь они явно относились к нему самому:
Дух единственного будет свидетельствовать,
Новый мудрец, который один лишь может видеть.
Ни один, ни другой не будут поняты.
А когда по необходимости примут к сведению,
То будет уже слишком поздно.
Против него выдвигаются ложные обвинения.
От насмешек отвратительно пахнет.
Слабак с длинным языком
Берет на себя больше, чем способен вынести.
Письма Великого пророка будут заперты,
Уничтожены вместе с теми, что с Майна.
Вождь смятения закалывает себя и умирает,
Не в силах больше выносить тирана.
На смятую бумагу, исписанную четким неровным почерком
