Линн ласково отобрала у него чай и поставила на вертящийся столик, а потом притянула его в объятья.
— Не бойся, — сказала она. — Все будет хорошо.
Ему хотелось ей верить. Но ощущение собственной смертности было еще настолько острым, что до конца она его не убедила.
Карен Пири зевнула так смачно, что чуть челюсть не вывихнула. Она в это время ждала жужжащего сигнала электрического замка, извещающего, что дверь открыта. Услышав его, она толкнула дверь и пересекла вестибюль, кивнув по пути охраннику в будке. Господи, как же она ненавидела хранилище вещественных доказательств! Сегодня сочельник, все готовятся к празднику, а она чем занимается? Ей казалось, что вся жизнь свелась к горкам архивных ящиков с их пыльным содержимым — свидетельствами гнусных преступлений, совершенных тупицами, недоумками и завистниками. Но где-то здесь — она в этом не сомневалась — находились улики, которые помогут раскрыть ее нераскрытое дело.
Она знала, что не одними ими ей предстоит заниматься, что в какой-то момент ей придется заново опросить свидетелей. Но еще она знала, что в старых делах ключевую роль играют именно вещественные доказательства. Современные методы анализа позволяли иной раз установить виновного без помощи свидетельских показаний.
«Все это прекрасно, — подумала она. — Но здесь хранятся сотни ящиков. И придется пересмотреть все». Пока, по ее прикидкам, она просмотрела около четверти архива, и единственным положительным результатом ее трудов было то, что от подъема и переноса ящиков и лазанья вверх-вниз по передвижным лесенкам у нее окрепли руки и ноги. Хорошо хоть с завтрашнего дня начинался десятидневный отпуск, во время которого ей предстоит открыть множество коробок с более привлекательным содержимым, чем вещественные доказательства преступления.
Обменявшись приветствиями с дежурным, она подождала, пока он отопрет дверь в огражденный проволочной сеткой загон с полками, уставленными ящиками. Самым неприятным в этой работе было исполнение инструкций. Полагалось, сняв ящик с полки, отнести его на стол, расположенный на виду у дежурного, затем записать в журнале номер ящика, а на листке, прикрепленном к крышке ящика, — свое имя, номер и дату. Только после этого разрешалось открыть ящик и осмотреть его содержимое. Убедившись, что того, что она ищет, там нет, Карен складывала все обратно в ящик и вновь повторяла всю процедуру. Единственным развлечением могло стать появление другого сотрудника, которому также требовалось что-то отыскать в одном из ящиков. Но обычно в хранилище никто надолго не задерживался, потому что все, в отличие от нее, знали, где лежит то, что им надо.
Выработать какую-то систему поиска оказалось непросто. Поначалу Карен решила облегчить себе задачу, ограничив просмотр тем, что попало сюда из Сент-Эндрюса. Однако ящики были расположены по номерам дел в хронологическом порядке, так что материалы из Сент-Эндрюса рассеялись по всему хранилищу. Пришлось от такого подхода отказаться. Карен начала проверять 1978 год. Но не обнаружила ничего интересного, кроме ножа для резьбы по дереву из какого-то дела 1987 года. Тогда она взялась за ящики в окружении 1978 года. На этот раз неправильно зарегистрированной оказалась детская тапочка, относящаяся к нераскрытому исчезновению десятилетнего мальчика в 1969 году. От монотонности процесса у Карен наступило такое отупение, что она стала бояться, как бы не пропустить что-то важное. Откупорив баночку кока-колы, она сделала большой глоток, от которого у нее свело скулы, и принялась за дело. 1980 год. Третья полка. Она поставила ногу на нижнюю ступеньку складной лесенки, стоявшей там, где она оставила ее вчера. Забравшись наверх, Карен взяла нужный ящик и осторожно спустилась по алюминиевым ступенькам.
За столом она проделала всю бумажную работу и открыла крышку. Мать честная. Содержимое напоминало кучу тряпья, отвергнутого благотворительной лавкой. Карен с неохотой вынимала пакет за пакетом, проверяя нет ли на них ярлычка с номером дела Рози Дафф. Пара джинсов. Грязная майка. Пара женских трико. Колготки. Бюстгальтер. Клетчатая рубашка. Ничего, имеющего отношения к Рози. В последнем пакете лежало нечто похожее на женский кардиган. Карен взяла его в руки, уже ни на что не надеясь.
Она мельком глянула на ярлычок. Моргнула, не в силах поверить глазам своим. Снова посмотрела на номер. Не полагаясь на память, достала из сумочки записную книжку и сверила номер дела с номером на пакете, который судорожно сжимала в руке.
Ошибки не было. Карен получила ранний рождественский подарок.
29
Январь 2004 года; Шотландия
Он оказался прав. Определенный распорядок жизни был. Просто праздничные дни его нарушили, а он и разнервничался. Но теперь Новый год прошел, и все вернулось в прежнюю колею. Жена уезжала куда-то каждый четверг вечером. Он наблюдал, как она возникала в освещенном проеме входной двери виллы Берсден. Минуту спустя зажигались фары ее автомобиля. Он не знал, куда она ездит, да и не интересовался этим. Важна была лишь предсказуемость ее поведения. То, что ее муж оставался дома один.
Он прикинул, что у него есть добрых четыре часа на осуществление его плана, и заставлял себя не спешить. Рисковать сейчас было бессмысленно. Лучше подождать, пока люди устроятся перед телевизором, чтобы провести тихий вечер. Но не слишком долго. Он не хотел, чтобы какой-то сосед вывел своего породистого пса пописать перед сном и наткнулся на него, когда он будет удирать. Благополучная богатая окраина… предсказуемая, как часы, успокаивал он себя.
Он поднял воротник куртки, защищаясь от ветра, и приготовился ждать. Сердце его учащенно билось. То, что он делал, не доставляло ему радости, ведь он же не был каким-то больным маньяком, получающим наслаждение от убийства. Он просто исполнял свой долг.
Дэвид Керр сменил кассету и вернулся в кресло. Вечером по четвергам он предавался своему полутайному пороку. Когда Элен встречалась с подругами, он, развалившись в кресле, приникал к телеэкрану и упивался американскими телесериалами, которые она с презрением называла «мусором». За этот вечер он уже успел отсмотреть две серии «Шести футов» и теперь щелкал пультом, чтобы насладиться любимым эпизодом из первой серии «Западного крыла». Как раз в тот момент, когда отыграла его любимая мелодия, он услышал донесшийся снизу звон разбиваемого стекла. Мозг невольно соотнес этот сигнал с расположением комнат, и Дэвид понял, что звук идет откуда-то из задней части дома. Вероятнее всего, из кухни.
Он резко выпрямился в кресле и уменьшил звук. Снова зазвенело стекло, и он вскочил на ноги. Что за дьявольщина? Может быть, кошка что-то разбила на кухне? Или этому есть более зловещее объяснение?
Дэвид огляделся в поисках подходящего оружия. Особенно выбирать было не из чего. Когда речь шла о внутреннем убранстве дома, Элен предпочитала минимализм. Он схватил тяжелую хрустальную вазу. Ее тонкое горлышко уютно легло ему в руку. На цыпочках он пересек комнату, напряженно прислушиваясь к звукам. Сердце его колотилось, как бешеное. Ему показалось, что он услышал хруст стекла, раздавленного чьей-то ногой. Гнев поднялся в нем мощной волной, не вытеснив страха. Это наверняка какой-нибудь бродяга вломился в его дом в поисках бутылки или закуски. Первым его побуждением было позвонить в полицию. Но он побоялся, что они скоро не приедут. Никакой уважающий себя взломщик не удовлетворится тем, что найдет на кухне. Он отправится разыскивать что-то подороже, тогда все равно придется самому его останавливать. Кроме того, Дэвид по опыту знал, что, если возьмет телефонную трубку здесь, щелкнет отводная трубка на кухне и его намерения обнаружатся. А это может спугнуть того, кто пробрался в дом. Лучше действовать прямо и решительно. Он где-то читал, что большинство грабителей — трусы. Что ж, может быть, один трус перепугает другого.
