Книга Шелест моря! - Тата Шах

Ему же придется общаться с той, которая отказала ему прилюдно. И все равно, что он первый отказался, виноватой останусь я.

Расслабление не приходило. Я не чувствовала себя победительницей. Но хоть что-то полезное для них сделала — рассказала о своем открытии. Не сразу догадалась о том, что крылья оставались с ними. Наблюдения, рисунки и взгляд на все со стороны помогли раскрыть эту особенность амитов.

Их бог проклял за то, что заключили его в темницу, но, видимо, сил не достало, чтобы до конца лишить их крыльев. Они спрятались в тень, а так как никто их не видел, то все подумали, что лишились своего сокровища насовсем.

Только меня до сих пор удивляет, почему никто до меня не увидел этой истины? Слабая, почти лишенная сил, я видела намного меньше других видящих. Да у них полное поселение ведьм и людей с даром. Тот же Алексей видел связи истинных.

Почему они не используют эти дары по назначению? Словно кто-то закрыл им доступ не только к возможности самим видеть свои крылья, но и способность понимать многое. Они зашорены, чтут традиции, которые не всегда открывают правду. Как вот этот обряд, на котором они поддержали нарушение и согласились с тем, что так и было.

Я ждала не один час, пока он придет. Но когда ступени прогнулись под его весом, испугалась. Как повернется наша беседа? К чему мы придем?

А пришли мы к естественному диалогу. Он долго смотрел на меня, что-то пытаясь найти, а потом сгреб в охапку и перенес вниз в гостиную. Усадил себе на колени, вдохнул воздух над головой, словно принюхивался. С неохотой пересадил на подтянутое кресло.

Я оказалась напротив него. И почувствовала себя обнаженной. Когда он успел распахнуть ворот платья? А когда задрать подол? Пришлось повозиться, не слезая с кресла, и поправить все. Почему не удалось встать? Так этот мужчина сверлил меня взглядом и рычал, стоило привстать.

Усевшись уже наконец, решила высказаться.

— Ты совсем кукушкой поехал? — слабо я на него наехела, он помотал в непонимании головой, исправим, — ты меня зачем контролируешь? Если бы я встала, то поправила бы одежду в два раза быстрее!

Он вновь помотал головой, словно скидывая наваждение. А как мне приятно было за ним наблюдать. Он не привык, когда происходит не по его, а акценты сместились. Мне незачем больше ждать. Уже дождалась неизвестно чего.

— Я хотел с тобой поговорить, — а дальше мне не дали сказать ни слова, пришлось выслушать, — почему не сказала о том, что видишь крылья? Я бы тогда понял, что ты моя истинная раньше. Могла не мне сказать, а тому же старейшине. Тарикий-то верил в тебя. Не могла не почувствовать его интерес. Сегодня забираю тебя в большой дом. Твое место рядом со мной. Не думай, что что-то изменится. Ты амина, она — невеста. Но я понаблюдаю за нашими отношениями вблизи, проверю, насколько ты необходима мне. Радуйся, у тебя появился шанс стать частью моей жизни. Так решили старейшины и старшая в роду. Собирайся или нет, вещи твои перенесут завтра.

Рассмеялась истерично, понимая, что для меня ничего изменилось. Он посмотрит и решит, насколько дать мне больше прав.

— Вон! — говорила тихо, вдумчиво смакуя слова, — мне и здесь неплохо. Близость нужна тебе, но не мне. Я как-то пережила нужду, попробуй пережить ты. И да, если бы ты предложил попробовать построить отношения, то подумала бы. Прежде чем идти ко мне, узнал бы, как все происходит у людей. А у нас бывает период ухаживания, в который и формируется привязанность. В этот период люди понимают — нравятся ли друг другу, хотят ли они продолжить отношения. Зачем мне переселяться в твой дом? Твое отношение ко мне не поменялось, так зачем мне идти и получать еще большую боль? Сейчас ты не готов к отношениям со мной. Только от тебя будет зависеть, проникнусь я твоей искренностью или нет.

Он вылетел за дверь, даже не прикрыв ее. Вот это понимаю — задела мужика. А правда-то воспринимается больнее. Он пришел и решил, что я должна помочь понять, истинная ли я ему или нет? А сначала разобраться и не выносить мне мозг не догадался. Но кто я такая, чтобы перечить?

Михай не стремится воспринимать меня как личность. Да для него амина совсем и не человек, а бесплатный придаток. Срочно уезжать! Только потеряв, он поймет, что я для него значу.

Но через миг дверь вылетела с петель, а на меня пошел разъяренный нечеловек. Сжалась, чтобы остаться незамеченной, но маневр не сработал. Он буквально вжал меня в себя, оказавшись рядом. Приподнял над полом, посмотрел обезумевшим взглядом и сдернул платье через низ. Я смотрела, как его кусочки плавно оседают на пол, пытаясь отрешиться от того, что может произойти.

Все повторяется. Он выпустил свой дар, но сразу же заметил, что натолкнулся на сопротивление. Горстка влажного тумана прикрывала меня из последних сил. Мужчина зарычал и приник к губам, сминая их в безумном поцелуе, уносящем разум у него, у меня.

Но он, в отличие от моего податливого тела, обмякшего под напором его безумия, потерял голову не до конца. Почувствовала лишь прохладу ночи и вновь тепло. Разум с трудом воспринимал то, что мы переместились в дом.

Его комната, его кровать и я на темных простынях. Глаза фиксировали отстраненно изменения, и они не радовали. Он перенес меня к себе домой, и теперь я в полной его власти. Безумство прожитых ночей повторяется.

Он вошел в меня, не предупреждая, не подготавливая тело, не подарив ни толики ласки. А я приняла его, потому что он необходим моему израненному телу, нуждающемуся в нем. Думала, что за прошедшие дни избавилась от привязки, но как же ошибалась. Тело предало в который раз.

Я летела в невесомости, получая всего его. Он не церемонился, не стремился касаться нежно. Его руки творили невообразимое, причиняли боль, но и заводили, заставляли молить о продолжении.

В какой-то момент стало казаться, что мое тело никогда уже не испытает наслаждение через нежность и ласку, я поверила в то, что не создана для нежной любви. Только так, грубо, не скрывая своей страсти, и возможно доставлять удовольствие. О нормальном подходе в сексе забывается все чаще. Все реже я сама пытаюсь остановить его.

А ведь он не начал уверять меня в своей ошибке, что между нами возможна та самая истинность, воспетая поэтами.