– Наверное, надо лететь за Амадеусом, – громко сказал Топотолий. – Другого выхода я сейчас не вижу. Держитесь, дети!
Дедушка Коли дед и Топотоша поспешно направили сани вниз, на расстояние в несколько метров от Амадеуса. Помощник волшебников (или кто он был на самом деле) медленно поднял голову, посмотрел на них и ухмыльнулся. Он ждал их прибытия. И теперь он явно хотел начать с ними игру. Вот только какую?
Амадеус бросил возле саней несколько прозрачных стеклянных шаров, усыпанных блестками – на первый взгляд, это были ёлочные игрушки. Но когда они оказались на брусчатке, то не разбились, а лишь отлетели в разные стороны. Внутри них явно что-то было, что-то мелькало… Какие-то лица? Может, воспоминания? Трудно было разглядеть, что там…
– Эй, ты! Не смей мусорить на Красной площади! – крикнул дедушка Коли.
Амадеус послал ему дьявольскую улыбку и любовно посмотрел на шары.
– Только взгляните на это. Это очень интересное изобретение одного выдумщика из Бразилии, – произнёс он. – Мальчик очень не хотел, чтобы его родители разводились и чтобы его отец уходил из семьи. Тогда он выдумал этот шар. Шар-хранилище. И смог заточить туда отца. Не правда ли, чудесно?
И, к ужасу всех остальных, Амадеус захлопал в ладоши, словно обрадованный ребенок.
– Стражи порядка, конечно, скоро узнали об этом, прибыли на место и изъяли опасную выдумку – я всегда считал их большими занудами, – продолжил он. – Отец мальчика был извлечен из шара, ну а сам шар, конечно же, попал ко мне. Теперь их у меня несколько. Обожаю опасные изобретения.
Топотолий вскочил на ноги, чтобы его было видно в санях.
– Опасные изобретения выдумщиков держать запрещено! – смело прокричал домовой. – Они подлежат изъятию и уничтожению. Вам придётся ответить за их кражу и хранение!
– Не кричите так громко, милый домовой, – поморщился Амадеус. – Лучше отгадайте, что скоро будет там внутри.
– Мы, конечно, – тихо сказал Топотоша, и его голос слегка дрогнул. – Вы намерены заточить туда нас.
Амадеус изобразил улыбку.
– Какой милый и догадливый домовой, – сказал он. – А теперь давайте поиграем. Я заточу вас в шары и разобью их. Или раскидаю их по всему свету. И ваши друзья будут искать всю жизнь. Или же вы сразу отдаёте мне все имеющиеся у вас волшебные предметы и письма детей. Какая игра вам больше нравится?
Ему никто не ответил – Топотоша и дедушка в ужасе смотрели на него, понимая, что он сейчас вовсе не играет. Он говорил абсолютно серьёзно.
– Я очень люблю доставлять неприятности. Очень. Иначе бы убил вас сразу. И этих клоунов, которых вы называете волшебниками, – внезапно добавил он со злостью. – А теперь, дорогие мои выдумщики, подойдите сюда. К сожалению, игра окончена.
И снова никто не ответил. Коля, Моросик, Лариса и Марианна хмурились и смотрели по сторонам, почти не замечая злодея. У последней был совсем отсутствующий вид.
– Я приказал подойти сюда, – холодно повторил Амадеус.
– Ты действительно ничего не понял, Амадеус? – спокойно сказал домовой. – Детей здесь нет, они остались за кулисами театра. В санях сидят просто воспоминания о них, которые мы заранее записали, чтобы заставить тебя поехать с нами. И выудить из тебя признание. Сюда уже летят стражи порядка. Игра действительно окончена.
Амадеус если на миг и растерялся, то виду не понял. Он ухмыльнулся, взмахнул рукой, и из-за его спины на площади появились бледные маски с улицы Погибших Лиц. Они окружили сани, в которых сидели Топотоша и дедушка, и те ощутили на себе порывы невесть откуда взявшегося холодного ветра.
– Ох, бабушка моя болотница, – тихо выругался домовой, наблюдая за масками. – Дедушка мой леший…
Ситуация казалась безвыходной. Маски начали кружить вокруг саней так быстро, что у путников закружилась голова и всё расплылось перед глазами, кроме мрачной фигуры Амадеуса.
Но помощь пришла неожиданно – издалека раздался стук каблуков. И из ближайшего магазина решительно вышла женщина. Это была, конечно, Лютенция Кареглаз. По-видимому, чтобы прилететь сюда, она воспользовалась волшебным лифтом в примерочной или туалете магазина. Ведь наверняка у каждой уважающей себя феи есть магазины в крупных городах, в которые она в любой момент может попасть.
– Рад вас видеть, тётя Лютя, – ухмыльнулся Амадеус. – Решили присоединиться к нашему веселью?
Фея встала в нескольких шагах от него и от саней.
– Останови это безумие, дорогой, – сказала она. – Останови.
– Остановить? Сейчас? Когда мы только начали забавляться? Кстати, как вам удалось выбраться оттуда, где я вас оставил?
Лютенция скрестила руки на груди.
– Умоляю тебя, Амадеус. Я фея. Неужели ты думал, что если ты свяжешь меня и волшебников и спрячешь в разных частях мира, то нас никто не найдёт? И это сейчас, в 21 веке, когда волшебство и технологии движутся вперёд. Конечно, я освободилась. А остальных скоро найдут стражи порядка. Это лишь вопрос времени.
– И как же вы меня нашли?
– Просто я слишком хорошо знаю тебя. И если вы летели в сторону России, то приземлились бы в самом её сердце – на Красной площади.
Амадеус усмехнулся.
– Вы неординарный человек, Лютенция, не так ли? Гораздо более глубокий, чем кажется на первый взгляд. Вы мне нравитесь больше всех в вашей компании клоунов. И, пожалуй, именно вам стоило доверить раскрытие преступлений, а не этому вашему сыщику-недотепе…
Лютенция не дала ему договорить.
– Ты всё это затеял, все эти нападения, для того, чтобы отнимать у детей волшебные предметы, не так ли? – спокойно произнесла она. – Ты хотел с их помощью многого добиться. Не думаю, что тебя интересовали просто деньги. Ты хотел власти. И ты актёр, ты очень любишь театральные эффекты, поэтому тебя, наверное, просто забавляло творить чудеса.
Амадеус прикрыл рот рукой, издевательски делая вид, как будто ему стыдно.
– Привычка отнимать чужое – это у тебя с детства, – холодно произнесла пожилая фея. – Однажды был случай, что один мальчик отнял у тебя ластик и не вернул его. А ты через некоторое время украл карандаш у другого мальчика. На мой вопрос: «Почему?» ты ответил: «Недавно мир забрал у меня ластик, а я в ответ забрал у мира карандаш». Но хочу тебе сказать. Люди не должны отвечать перед тобой за ошибки других людей.
Маски начали отлетать от саней и двигаться к Лютенции, но она не обращала на них никакого внимания.
– И насчёт волшебства, Амадеус. Ты можешь пользоваться волшебными лифтами, можешь пользоваться волшебными предметами, но ты не станешь от этого волшебником. Никогда.
Амадеус схватился за сердце, делая вид, что ему нехорошо.
– Я сейчас упаду в обморок, – издевательски произнёс он. – Вы так хорошо говорите, Лютенция, неудивительно, что вы взялись нянчить всю эту компанию… Готов поспорить, что…
