* * *
Украшайте помещение ветками остролиста, если только ваша фамилия не Квин и сейчас не тот вечер 24 декабря. Если же вы носите эту фамилию и наступил злополучный вечер, то вам придется сидеть в гостиной нью-йоркской квартиры, с тоской уставясь на тлеющий в камине огонь. У вас имеется хоть и небольшая, но избранная компания — мисс Портер и сержант Вели, — однако она никак не способствует душевному покою.
Не слышно никаких святочных песен — царит полное молчание.
Плачь в своем склепе, Киферея Ипсон, ибо все пошло прахом. Твое сокровище попало не к сиротам, а в алчные когти того, кто черпает свое злое вдохновение у давно истлевшего французского фокусника — специалиста по исчезновениям.
Все речи уже произнесены. Должен ли разумный человек изрекать прописные истины, наполняя живот восточным ветром? Кто говорит слишком много, совершает грех — так утверждает Талмуд.[182]К тому же он зазря расходует дыхание, а находящиеся в квартире Квинов к этому моменту истощили все его запасы.
Пункт 1: Лейтенант Джеронимо Фарбер из Главного полицейского управления обследовал бриллиант в подлинной короне куклы дофина за несколько секунд до того, как ее поместили в бархатную нишу. Лейтенант заявил, что бриллиант не только подлинный, но, по его мнению, стоит более ста тысяч долларов.
Вопрос: Лгал ли лейтенант Фарбер?
Ответ: Лейтенант Фарбер честный и неподкупный человек, что он неоднократно доказывал. Инспектор Квин ручался в этом, призывая в союзники всех пророков.
Вопрос: Ошибся ли лейтенант Фарбер?
Ответ: Лейтенант Фарбер — известный во всей стране эксперт в области драгоценных камней. Несомненно, он мог отличить подлинный бриллиант от поддельного.
Вопрос: Был ли это в самом деле лейтенант Фарбер?
Ответ: Безусловно. (Вновь клятва бородами тех же пророков.)
Вывод: Бриллиант, который лейтенант Фарбер обследовал сразу же после открытия дверей универмага «Нэш», был подлинным, кукла дофина была подлинной, и именно ее Эллери внес собственными руками в стеклянную крепость, поместив между подлинными ногами сержанта Вели.
Пункт 2: Весь день — в частности, с того момента, как куклу поместили в бархатную нишу, и до того, как обнаружили, что это подделка, — в течение всего периода, когда теоретически могла произойти кража и подмена, ни один человек, будь то мужчина или женщина, взрослый или ребенок, не ступал ногой в обнесенный прилавками квадрат, кроме сержанта Вели, alias[183]Санта-Клаус.
Вопрос: Подменил ли куклу сержант Вели, вынеся подлинник в одежде Санта-Клауса для передачи Комусу или его сообщнику во время одного из двух его уходов с места дежурства?
Ответ (сержанта Вели): Вычеркнут редактором.
Подтверждение: Несколько человек с полицейским опытом и специальными инструкциями, не говоря уже о Квинах, мисс Портер и адвокате Бондлинге, твердо заявили, что сержант Вели в течение дня ни разу не прикоснулся к кукле.
Вывод: Сержант Вели не мог украсть и, следовательно, не крал куклу дофина.
Пункт 3: Все, кому было поручено наблюдать за куклой, клянутся, что делали это непрерывно и что никто ни разу не прикасался к кукле ни снаружи, ни внутри квадрата.
Вопрос: Коль скоро человек — хрупкий сосуд, не могли ли ошибиться дававшие клятвы? Не могло ли их внимание ослабеть в результате усталости, скуки et cetera?[184]
Ответ: Да, но не у всех одновременно, согласно закону вероятности. А Эллери ручается, что во время обоих отвлекающих маневров не спускал глаз с куклы дофина и ей ничто не угрожало.
Пункт 4: Несмотря на все вышеизложенное, в конце дня обнаружилось, что кукла дофина исчезла и заменена ничего не стоящей копией.
— Просто блестяще, — заговорил наконец Эллери. — Мастерская иллюзия. Если, конечно, это была иллюзия.
— Колдовство, — простонал инспектор.
— Массовый гипноз, — предположила Никки.
— Массовая — уточнил сержант.
Спустя два часа Эллери заговорил снова:
— Значит, у Комуса была наготове кукла для замены. Всемирно известную куклу постоянно описывали, фотографировали, публиковали ее изображения… Все было готово для подмены, но как же он ее осуществил? Как? Как?
— Вы уже повторяли это сорок два раза, — заметил сержант.
— Звонят колокола, — вздохнула Никки, — но для кого? Только не для нас.
И в самом деле, пока они сидели, время, которое Сенека[185]называл отцом правды, пересекло порог Рождества. Никки вздрогнула, ибо, когда эти благостные звуки послышались в ночном воздухе, из глаз Эллери заструился свет, озаривший его искаженные черты, свидетельствуя о мире, который приближает понимание. Откинув назад свою благородную голову, он засмеялся с весельем невинного младенца.
— Эй! — вскрикнул сержант Вели, изумленно глядя на него.
— Сынок… — начал инспектор Квин, поднимаясь с кресла, когда зазвонил телефон.
— Великолепно! — воскликнул Эллери. — Просто неподражаемо! Как Комусу удалось осуществить подмену, а? Никки…
— Из ниоткуда вызывает голос, — сказала Никки, передавая ему телефонную трубку, — и этот голос говорит, что он Комус. Почему бы вам не спросить его?
— Комус! — отшатнувшись, прошептал инспектор.
— Комус! — повторил ошеломленный сержант.
— Комус? — весело осведомился Эллери. — Как мило. Алло! Примите мои поздравления.
— Благодарю вас, — ответил в трубке знакомый негромкий и глубокий голос. — Я звоню вам, чтобы выразить признательность за дневное развлечение и пожелать веселых Святок.
— Насколько я понимаю, вы тоже предвкушаете веселое Рождество?
— Laeti triumphantes,[186]— подтвердил Комус.
— А сироты?
— Они имеют мои наилучшие пожелания. Но не буду вас задерживать, Эллери. Если вы взглянете на циновку у входной двери вашей квартиры, то найдете на ней, в соответствии с праздником, маленький подарок с поздравлениями от Комуса. Надеюсь, вы напомните обо мне инспектору Квину и адвокату Бондлингу?
Эллери, улыбаясь, положил трубку.
