еще поджечь бумажку смогу.
— На первых парах этого будет достаточно, — кивнул Григорян. — Ну, а дальше… дальше я что-нибудь придумаю.
— В смысле…
— В прямом. Ты ведь хочешь стать магом, так?
— Ну, да…
— Но при этом ты не можешь сюда поступить, так?
— Так.
— Если поступить и стать магом у тебя не получится, так почему бы тебе… не стать магом по другому?
Фирс нахмурился и осторожно посмотрел на Григоряна.
— Вы можете научить меня магии? Вы маг?
— Я не маг, да и научить тебя толком ничему не смогу, однако никто не запрещает тебе учиться самостоятельно. По книгам.
— Мне нельзя…
— Я устрою.
— Но как же практика? Я ведь не могу…
— Договорюсь, — хмыкнул Михаил Мамукович.
— Но тогда зачем вообще я…
— Ты, Фирс, способный парень, что не смог поступить в университет магии. Ты работаешь тут уборщиком. И ты никогда, ни по каким документам не будешь проходить как маг. А это значит, что…
— Что?
— Что ты всегда будешь вне подозрений. Тебя никогда и никто не будет подозревать, а это значит, что ты… ты сможешь быть там, где многие маги оказаться не смогут.
— Э-э-э-э?
— Думаешь, хоть один маг сможет оказаться в роли официанта на каком-нибудь мероприятии? Поверь, всех магов, что выходят из стен этого учебного заведения серьезные рода знают как облупленных. Да, в провинциях своя атмосфера, но это столица. Ты же не только не аристократ, но еще и не маг. Тебя просто не знают.
— Но меня же просто могут запомнить…
— Все знают, как я выгляжу, но никто никогда меня не ждет, — хмыкнул Григорян. — Никто не знает в каком обличье я нахожусь и в каком городе. Артефакт личины — крайне полезная штука. Ты ведь помнишь ту девочку на рынке?
— Это были вы?
— Я, — кивнул следователь. — Кстати, было интересно наблюдать за твоей миной при моем появлении.
Фирс умолк. Он с минуту раздумывал над предложением Григоряна, а затем спросил:
— Как… вы… В смысле… Простите, слишком неожиданное предложение. У меня будет зарплата? И какой график?
— График плавающий. От пары часов, до нескольких дней. Зарплаты не будет. Вообще. Из денег будет только то, что нужно для выполнения задачи. Твоя зарплата — знания. Те знания, к которым я добуду для тебя подход. Заклинания, техники, артефакты. Все это и будет твоей платой за службу.
Фирс сглотнул.
— Сразу скажу, что никто тебе спасибо за поимку преступника не скажет. Никто даже не будет знать, что ты к этому причастен. И ты сам об этом никому не расскажешь.
— Почему? Это будет печать? — спросил Фирс.
— Нет. Тебя тут же прирежут те, кому я успел наступить на хвост, — усмехнулся Михаил Мамукович. — Поверь, чем меньше людей будет знать, чем ты занят, тем дольше ты проживешь.
Фирс задумался, глядя на Поющую осину.
— Сложно, трудно, специфично, но это выход. Выход из твоей ситуации…
— Это касается и вас, — нехотя произнес парень.
— Да. Тут ты прав.
Одаренный уборщик молчал. Он с минуту крутил в голове варианты, после чего произнес:
— Слишком много… слишком много вопросов и нюансов. Я не готов ответить сейчас. Мне надо подумать.
— Я тебя не тороплю, но… в моей ситуации время играет против меня, — произнес Григорян и поднялся с лавки. — Постарайся не затягивать с ответом.
* * *
Сидоров оглядел себя в зеркале.
Аккуратный пиджак, брюки и начищенные до блеска ботинки.
— И как устоять перед таким красавцем? — спросил он сам себя, стряхнув пылинку с плеча. — Алена Николаевна, сегодня вы просто так не уйдете!
Парень подошел к двери, еще раз охлопал себя по карманам, проверяя телефон, ключи и кошелек, а затем вышел в коридор. Закрыв за собой дверь, он сделал пару шагов по коридору общежития и замер.
Причиной тому стала неестественная тишина, которую он уже давно не наблюдал в данном месте. Не слышалось величественного голоса Вешкина, не было звуков умирающей скрипки. Полная тишина.
— Не понял, — произнес он и нашел взглядом дверь в комнату двух самых шумных соседей.
Та была немного приоткрыта.
Сидоров осторожно поправил галстук, а затем направился к заинтересовавшей его двери. Чем ближе он подходил тем сильнее слышался шум возни.
— … не смей, тварь… даже не думай… — донеслось до него. — Ты все равно прочтешь поэму…
Сидоров подошел к двери и слегка толкнул ее рукой так, чтобы было видно, что там происходит.
Заглянув внутрь, он замер с перекошенным от ужаса лицом.
Филимон, что каждый день насиловал слух обитателей общежития своими потугами изобразить мелодию, лежал на кровати. Глаза его закатились, рот приоткрыт.
На нем восседал Вешкин. Глаза выпучены, красные и безумные. Руки его тянулись к шее скрипача. При этом он его дергал так, что казалось хотел оторвать голову голыми руками.
— Не смей… тварь… даже не думай… — шипел он, продолжая свое дело.
Сидоров сделал шаг назад, затем еще один и бегом направился прочь, сломя голову побежав в кабинет коменданта общежития. Казалось, он даже забыл как дышать.
* * *
— Таким образом, господин Семченко, не смотря на ваши заслуги… — тут Бронислав Ростиславович сделал театральную паузу и поднял взгляд на бледного парня, что стоял перед комиссией. — Вы вынудили меня назначить вам наказание. За организацию попойки в общежитии номер два, с последующим нанесением ущерба имуществу университета, мы вынуждены вас…
Ректор взглянул на профессоров, что сидели справа и слева от него. Каждый ему кивнул, после чего он взглянул на
