с этими можно играть только на поле боя, да и то, даже самые достойные уступают вероломству…
— Воинства нет… — задумчиво протянул Антенор и добавил после паузы, — но если кто и сможет его создать из ничего, то это Фарнабаз.
— Ты хочешь сражаться за трон великого хшаятийи? — удивлённо спросил Митробат.
— Это лучше, чем вечно прятаться, — сказал Антенор, — а в покое нас теперь точно не оставят.
— И как он его создаст? — недоверчиво спросила Барсина, — из чего? Десять кораблей своих продаст?
— Эвмен после Норы создал своё войско из ничего, — заявил Антенор.
— Из письма Полиперхонта, ты хотел сказать, — возразил Дион, — которое провозглашало его стратегом Азии и которому вняли аргираспиды.
— А также из пятисот талантов царской сокровищницы, — добавила Месхенет.
Антенор посмотрел на неё удивлённо, будто не ожидал, что она станет возражать.
— У нас есть десять талантов, — продолжал упираться гетайр, — думаю и Фарнабаз не бедствует.
— Десять против пятисот, — хмыкнул Дион, — это ты удачно сравнил.
— Что вы предлагаете? — гетайр сердито откинулся на спинку клисма и обвёл присутствующих вопрошающим взглядом.
Никто не ответил.
— Может оставить всё, как есть? — продолжал допытываться Антенор.
— Или отыскать новую нору, — усмехнулся Митробат.
— Только не в Карии, — сказал Дион, — Диоскорид наверняка нагнул Лагида и держит всё побережье. А с севера, я слышал Асандра прижимает другой племянник Одноглазого, Полемей[103].
— Антенор, мы просто ещё не свыклись с тем, что нашему спокойному житью пришёл конец, — печально сказала Барсина, — надо найти Фарнавазду.
Митробат кивнул.
— На Родосе? — спросил Дион.
— На Родосе. Ты поможешь?
— Мог бы и не спрашивать, — усмехнулся Репейник.
— Хорошо. Поедем только мы с тобой. Месхенет и Ваджрасанджит останутся здесь. Мало ли что.
— А мальчик? — спросила Месхенет, — не пора ли ему всё рассказать?
— Рассказать что? — раздался голос за спиной.
Антенор обернулся. В дверях стоял Нарьямана, которого давно отправили спать.
— Ты уже уезжаешь? — спросил он, набычившись.
— Я ненадолго, — буркнул Антенор.
Нарьямана с подозрением посмотрел на мать и Митробата.
— О чём вы тут говорили?
Митробат и Барсина переглянулись. Сотник еле заметно кивнул.
— Есть кое-что, сынок, — медленно, смущаясь, проговорила Барсина, — что тебе следует знать о твоём отце.
Родос, несколькими днями позже
Задвижка отъехала в сторону беззвучно, видать на масло тут не скупились. Ну ещё бы, дом из самых зажиточных. В узкой щели появились глаза раба-привратника.
— Чего тебе? — раздался внутри скрипучий старческий голос.
— Дома ли хозяин? — поинтересовался Ономарх.
— А тебе какое дело?
— Да ты, я смотрю, невежа. Палка по спине твоей плачет. Зови хозяина, говорю.
— Нет его дома. В отъезде он.
— Ах ты негодный раб! Это хозяин тебя врать научил или сам такой наглый? Видели твоего хозяина поутру. Дома он, зови, пока я совсем не рассердился.
— Не велел он беспокоить, — буркнул привратник, — ладно, позову.
Задвижка закрылась, послышались шаркающие шаги. Ономарх усмехнулся, оглянулся на своих людей. Сопровождали его двое, близнецы, известные Антенору, как Левый и Правый.
Паламед, скрестив руки на груди, лениво грыз тонкую щепку, которой перед этим выковыривал из зубов остатки недавней трапезы. Губы его кривились в извечной наглой ухмылке. Брат его был серьёзен.
— Что там? — спросил Антенор, норовя выглянуть из-за спины Репейника.
— Ох, не вовремя мы… — пробормотал Дион, — дружок наш с тобой, лучший. Вперёд успел.
Они только завернули за угол храма Асклепия, как Репейник схватил Антенора за руку и рывком утянул себе за спину.
— Ты сам-то не отсвечивай, — прошипел Антенор, разобравшись, что это сейчас было, — думаешь, он забыл, по чьей вине охромел?
— Да тут прямо мёдом всяким калекам сирым и убогим намазано, — хохотнул Дион, но послушался и спрятался за угол, осторожно выглядывая.
— Внутрь заходит, — сказал он, спустя некоторое не слишком долгое время.
— А эти?
— Остались снаружи.
Потянулось томительное ожидание. Полуденное солнце жарило нестерпимо и Репейник, не выдержав, спрятался в стое[104] храма. Антенор весь извёлся, по спине градом катил пот, а голова стала совсем дурной, но «пост» он не желал оставлять, хотя прохожие косились подозрительно.
— Может вечером придём? — взмолился Репейник.
— Погоди, я не думаю, что Фарнабаз будет с ним долго говорить.
— Да он уже долго говорит, как по мне.
Однако после этих слов Диона ожидание окончилось. Ономарх вышел на улицу. По нему видно было, что беседой он недоволен. Епископ что-то сказал Левому, после чего удалился, к счастью для Антенора, вниз, а не вверх по улице. Правый последовал за ним, а Левый остался, причём ему это явно не понравилось. Он вскинул вслед епископу кулак и хлопнул ладонью по локтевому сгибу, после чего осмотрелся по сторонам. Явно искал тень.
— Ах ты, зараза, — пробормотал Антенор, — ладно, уходим.
— Не переживай, — обнадёжил его Дион, — я знаю, к кому обратиться.
В тот же день, вечером у дома Фарнабаза появился эксафорон, открытые носилки, которые несли шестеро рабов. Шли они, совсем не напрягаясь, носилки были пусты. Сопровождавший их человек, тоже раб, постучал в дверь, ему открыли. Спустя некоторое время на улицу вышел Фарнабаз, одетый в нарядный гиматий. Он уселся в носилки и рабы потащили их прочь. Паламед, сидевший прямо на мостовой на противоположной стороне улицы, подобрался и двинулся следом.
Возле дома, куда прибыл Фарнабаз, Левый отловил за руку пробегавшего мимо мальчишку и спросил:
— Эй, малый! Чей это дом?
— Тут живёт почтенный купец Филодем.
Левый сплюнул на мостовую скорлупу фисташки, огляделся по сторонам.
— А этого человека, который приехал сейчас знаешь?
— Кто ж его не знает, это сам Фарнабаз. Говорят, он бывший сатрап.
— Сатрап, ишь ты, — усмехнулся Левый, — а с почтенным Филодемом у него какие дела?
— Обол.
— Чего обол?
— Обол дай, дядя, тогда скажу.
— Ах ты сопля наглая! — возмутился Паламед, но всё же полез пальцами в пояс.
Получив монету, мальчишка заявил:
— Так симпосион сегодня почтенный Филодем устраивает.
— А ты откуда знаешь?
— Да ты что, дядя, весь квартал знает. Гигий, управляющий его, с утра суетится, рабы два раза на рынок бегали, и, говорят, флейтистки будут с во-о-от такими жопами!
Левый заржал, смерил пацана взглядом. Лет десять тому на вид.
— Ты не мелковат на жопы-то заглядываться? Женилка ещё не отросла.
— Ты пошёл ты!
Пацан ловко увернулся от подзатыльника, отскочил на несколько шагов и крикнул:
— Сам себя трахни, катамит сраный!
И стрелой унёсся прочь.
Фарнабаза тем временем радушно приветствовал хозяин дома, однако на подготовку к симпосиону встреча не походила. Никто из рабов не спешил омыть гостю ноги и увенчать розами. Вместо андрона Фарнабаз прошёл во фронтестерион хозяина. У двери ждал человек. Филодем представил его.
— Мой родич, Дион.
— Радуйся, достопочтенный сын великого Артабаза, — приветствовал
