это было пакостно и привычно. Но когда по дорогам к шахтам и обратно вдруг раздавалась команда «Ложись!» и гремели выстрелы по непокорным… Укладывание в грязь стало системой обращения с заключенными, практикуемой ежедневно по нескольку раз.
Сама по себе работа в шахтах отбойным молотком или киркой в промозглой сырости, вечной мерзлоте и темени была каторгой, но нет такого слова в лексиконе языков мира, которое бы определило степень каторжности работы под землей в одежде, специально вымоченной в грязи!
И конвой знал это, как знал и то, что заключенные после ежедневных «грязевых ванн» могли вымыться в бане только раз в десять дней, а стирать и сушить одежду каждый день не было никакой возможности. Жалобы начальству на поведение конвоя приводили к окончательному озверению последнего, и вот люди не смогли больше терпеть.
В один хмурый день над всеми лагерями Норильска взвились черные флаги — было решено на работу не выходить. Переговоры уполномоченных от зон, среди которых был и Спасский, результатов не дали — начальство не посмело нарушить порядки, установленные самим Берией. Но в то же время оно не знало, и как быть. Входить в зону с оружием запрещал регламент — оно могло попасть и к заключенным, отправить в зону солдат без оружия опасно — заключенных больше. Наверное, сам сатана надоумил лагерное начальство обратиться к танковой бригаде, а танкисты не посмели ослушаться приказа МВД.
В то время, как в столице расстреливали Берию, Абакумова, Рюмина и К0, танки, с ходу, таранили и сносили норильские зоны — давили деревянные бараки и в них живых людей. Обезумевшие люди, выскакивающие из-под рушащихся бараков, оказывались в кольце вооруженного до зубов конвоя и собак. В отделившихся от общей толпы заключенных стреляли без промаха. Крайних рвали собаки, кольцо нападавших сужалось…
Голодных, ошалевших, деморализонных, выскочивших в чем попало, людей укладывали на холодную землю мокрой тундры, и следить за ними оставались несколько конвоиров с автоматами и собакой, а освободившаяся охрана направлялась для доблестного «взятия» следующей безоружной крепости. А люди оставались лежать сутками без права пошевелиться — сразу настигала пуля, да и соседа прихватывала… Многие тогда не встали — если не были застрелены, то окоченевали и пристывали навсегда к вечной мерзлоте.
Немало молодых осталось в тундре, а вот Спасский уцелел. Он считал, что молитвами своих близких!
«Лагерный телеграф» из уст в уста передавал, будто бы потом глава специальной комиссии, назначенной А. М. Маленковым, перед строем лагерного начальства сам расстрелял кое-кого из виновников бессмысленного уничтожения людей.
Было ли такое или не было, утверждать трудно. Можно быть уверенным лишь в одном: обличающих документов нет и не может быть, даже в сверхсекретных архивах.
Можно ли бросить тень на «ум, честь и совесть нашей эпохи»?
Скоро не будет и живых свидетелей. Да и живущие расскажут ли кому-нибудь сейчас о том, что им довелось увидеть и пережить?
В лагере, где души были открыты, не боялись делиться мыслями, а «стукачей» душили полотенцами по ночам, когда бараки были закрыты, в одну из таких безысходных ночей и рассказал мне свою эпопею Иван Алексеевич Спасский — Джиованни Паски.
Если ты жив, Джиованни, Ваня, Иван Алексеевич, дополни сам — много лет прошло и я не смог все рассказанное тобой восстановить в памяти, знаю лишь, что ты говорил правду.
Если тебя нет в живых и родные так и не знают правду о тебе, пусть эти строки реабилитируют тебя в глазах семьи и перед страной, которая приютила тебя и которую ты не предал!
Я не могу поступить иначе — это мой долг перед товарищем и его семьей!
Сообщите, люди, через радиостанции мира, жив ли Ваня или как живет семья Джиованни Паски и знает ли правду о муже и отце?!
Историческая справка
Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) имела важнейшее значение для политических и культурно-экономических отношений между СССР и Китаем — она была единственной сухопутной магистралью, которая связывала эти страны. КВЖД пересекала Маньчжурию с запада на восток и с севера на юг. Главный ее отрезок на линии «восток-запад», протяженностью более 1000 километров, начинался в Чите, где КВЖД соединялась с Транссибирской магистралью, затем пролегал по территории Маньчжурии, через Харбин и Мукден, и шел дальше на восток, до Владивостока. Вертикальный отрезок «север-юг» также начинался на советской территории, у Благовещенска, затем проходил по Маньчжурии через Харбин и следовал до города Чанчунь, находившегося в точке пересечения отрезков дороги и был неофициальной столицей КВЖД.
КВЖД строила почти целиком Россия, используя свои материалы, средства, рабочую силу. Было это перед русско-японской войной. Дорога являлась собственностью России. После революции, а затем изгнания японских, американских и английских интервентов из Сибири, с советского Дальнего Востока, Приморья и Забайкалья правительство СССР предложило главе правительства Китая Сунь Ятсену учредить совместную эксплуатацию КВЖД, что и было сделано.
Однако нормальная совместная эксплуатация дороги продолжалась недолго. После контрреволюционного переворота в Китае утвердилась гоминьдановская власть, опиравшаяся на блок буржуазно-милитаристских сил и проводившая политику антикоммунизма и антисоветизма.
В мае 1929 года было совершено нападение на генеральное консульство СССР в Харбине, участились нападения на КВЖД, провокации на советско-китайской границе с очевидной целью: спровоцировать войну с Советским Союзом. В сложившихся условиях Советское правительство вынуждено было заявить о разрыве дипломатических отношений с гоминьдановским правительством.
Японская агрессия в Маньчжурии, ее захват и образование марионеточного государства Маньчжоу-Го, которое японцы рассматривали как удобный плацдарм для будущего военного вторжения в пределы советского Дальнего Востока, — все это вызвало подъем китайского национально-освободительного движения. Среди прогрессивной китайской общественности началось движение за восстановление дипломатических отношений с СССР, который в продолжение всего периода маньчжурского кризиса последовательно выступал в защиту национальных интересов китайского народа. В декабре 1932 года состоялся обмен нотами между СССР и Китаем о восстановлении дипломатических отношений, что вызвало сильную реакцию со стороны Японии.
Правящая верхушка Маньчжоу-Го и японские военные власти, бесконтрольно хозяйничавшие в Маньчжурии, организовывали крушения поездов, грабежи и убийства советских людей, работавших на Китайско-Восточной железной дороге. Учитывая эту провокационную политику, невозможность в сложившихся условиях обеспечить нормальную работу КВЖД, советское правительство предложило выкупить его долю собственности железной дороги. Летом 1933 года в Токио начались японо-советские переговоры по этому вопросу, в мае 1935 года они завершились подписанием соглашения о продаже советской части собственности КВЖД правительству Маньчжоу-Го.
Советский персонал был уволен с железной
