Бродяга! Да еще с браслетами на запястьях. Готовый клиент для каталажки. Поэтому дождался ночи, пробрался в магазин на рыночной площади, взломал замок. В маленьких городках в подобных магазинах продается все вместе: одежда, утварь, деготь, керосин, консервы. И, кроме навешивания массивного, но очень простого замка, никто не стережется. Все друг друга знают, кому красть? Разве что пришлый бродяга в лице франко-российского миллионщика. Я экипировался, подобрал добротный дорожный костюм, крепкие ботинки – мои не выдержали переход. И к утру, помахивая тростью, взятой, чтоб отгонять бродячих собак, двинул дальше на юг в поисках железнодорожной станции. Где она – даже не представлял. Карты-то нет! Но тут меня нагнал полицейский на велосипеде. Критически так осмотрел. Говорит: не ты ли обокрал магазин фрау Зингер?
– Вот откуда форма… Ты его убил?
– А что мне оставалось? Бросился бы убегать, тот выстрелил бы и получил пулю от Зеркального Щита. Дорогая, как ужасно не выглядит убийство, не забывай: кайзеровская Германия – заклятый враг России и Франции. Тот несчастный покойник был винтиком ее военно-полицейской машины. Может, он образцовый семьянин, пример добродетели и ревностный католик, но все равно – враг. Я впервые применил магию огня специфическим образом – не шарик бросал, а посмотрел ему в лоб и сконцентрировался в точке сантиметров на пять позади лба. Послал туда пламя. Надеюсь, мужик не мучился – мозги вскипели, он моментально отрубился и повалился вместе с велосипедом. Из ушей хлынула кровь. Я оттащил его в кусты. Роста он был небольшого, форма мешковатая, потому скрыла некоторое несоответствие размера. А ключи от его наручников прекрасно раскрыли мои.
– Но полицейский! Разве он не более заметен?
– Да! Но люди скорее обращают внимание на форму, чем на лицо. Кстати, на фото в аусвайсе покойник запечатлен с бритым подбородком. Я пристроился на пеньке, положил велосипед и, глядя в его зеркальце, снял растительность с лица бритвой, позаимствованной у фрау Зингер. Оставил усы а-ля «крыло летучей мыши», ты видишь. Получилось даже хуже – борода скрывала нашу с мертвым непохожесть. Только наплевать. Кто проверит аусвайс у представителя власти? Тем более, невоенного, к воякам может подойти патруль. На велосипеде путешествовать стало поудобнее, я доехал до ближайшей станции в Марсберге. Отобедал, наконец, в приличном ресторане. Но без роскоши, у низшего полицейского чина не должно быть больших денег. Оттуда добрался до станции на границе с Баварией, где уже ловил на себе подозрительные взгляды: почему полицейский из Вестфалии, а об этом говорит кокарда на фуражке, забрался далеко от места службы? Приготовил аргументы, вплоть до прожарки мозгов на крайний случай, но обошлось. К счастью, поезда возобновили сообщение с Мюнхеном. На вокзале взял таксомотор, прикатил сюда. Вот и все.
– Не считая «мелочей» – как ты остановил наступление бошей в Мюнхене и уничтожил главную магическую святыню Рейха?!
– Это скучно и неинтересно для дамы. Главное – долго. Иди ко мне!
Причина, заставившая прервать беседу, требовала безотлагательного действия, растянувшегося на очень сладкие полчаса. Успокоившись, Юлия потянулась всем телом как кошка и заботливо спросила:
– Милый, а ты обедал сегодня? Вечер скоро.
– Только завтракал в поезде. Признаюсь, другой голод был сильнее, а утолять его приятнее. Скажи мне имя того пламенного коммуниста с доберманом.
– Вольфганг. Как у Моцарта, только слуха нет.
Приодевшись, Федор выскользнул из комнаты и отправил некомпозитора в ближайший ресторанчик Фрайзинга. От кайзермарок тот отказался, они здесь не в чести, взял тридцать франков.
Выйдя на крыльцо, Федор лениво зевнул. Встреча с Юлией стала очень осязаемой, конкретной точкой в приключении, начатом участием в Баварской революции и вылившимся в уничтожение замка магов – невольное и незапланированное, но крайне удачное. Главное – удалось смыться и вернуться в относительную безопасность. Для кайзеровских властей он снова мертв. Тем более, что проку от его «воскрешения» и поимки не много – амулет-то не всучить. Разве только открутить голову мести ради, но это мелко, низко. Кайзер – негодяй, но он велик и на ерунду не разменивается.
Федор прислушался к своим ощущениям. Внизу живота и в паху – опустошенность. Не беда, достаточно впрыснуть туда крошку магии, меньше, чем он потратил на лечение простуды после ночевки в лесу под Вюнненбергом, и сил будет столько, что снова ворвется в комнату Юлии, срывая на ходу полицейский китель, и еще раз «накажет» по полной. А потом еще раз, без перерыва… Нет! Она – не Осененная. Силы ограничены, не больше чем у обычной женщины. Нельзя требовать невозможного. И так показала чудеса сексуальности, намного превосходя себя прежнюю. Наверно, начиталась фривольных французских книжек, а не только «Шерлока Холмса».
Приблизилось тарахтенье автомотора, скрип тормозов, скрежет переключаемой на нейтраль передачи. Хлопнула дверца, Федор услышал за забором голос Троцкого, отдающего распоряжения шоферу.
Встречаться с ним сегодня не хотелось. Надо бы, но это – долгий разговор. Душа его желала другого, и не только лишь душа.
Он торопливо вернулся в комнату, где услышал:
– Быстрее же обними меня! Не представляешь, как одиноко на широченной кровати в Ритце.
Юлия набросилась на него, словно и не было недавних часов страсти. Обвила руками, опрокинула на спину. Пальцы, увенчанные аккуратными, но острыми коготками, вцепились в грудь Федора, ногти причинили боль, впрочем – приятную. Входя в экстаз, запрокинула голову, застонала! Задрожала всем телом.
На миг ему показалось, что клыки ее больше обычного. Или это просто наваждение от хищного поведения подруги? Нет, потом рассмотрев, успокоился: нормальные. Привидится же…
Следующий этап наслаждения отложился из-за стука в дверь.
– Лежи, майн либер полицай, – шепнула Юлия. – Это наш охранник.
Она надела халат на голое тело и отбросила щеколду. Вошел Вольфганг. С коммунистическим приветом в комнату проникли: печеная свиная рулька, картофельные кнедли, куски альпийского сыра, ранние овощи, душистый хлеб и здоровенная бутыль с пивом. Посыльный спросил: не нужно ли что-то еще? Сдачу не вернул и, судя по всему, остался тем доволен. Вряд ли его заработок будет пожертвован на мировую пролетарскую революцию.
Юлия расставила корзинки и подносы прямо на кровати и, поджав ноги по-турецки, принялась есть руками, подавая Федору пример. Баварская кухня – крестьянская по своей сути, блюда сытные и без претензий, поэтому располагает именно к простому поглощению пищи, без лишних церемоний. Без
